Шраер Максим
«Ньюхэйвенские сонеты»

Белки Йеля и Принстона, смотрят мне в душу пристально.

СОНЕТ С МАРГАРИТОЙ

Девочки целуют стариков, бабочки сосут нектар растенья; Маргарита не стыдясь своих оков со мной отпраздновала день растленья.

Она сияла, словно аметист, она преображалась на постели, и тут я вспомнил - не поверите! - о степи, о том, что короставник золотист.

И что своим дрожаньем ковыли и жаром, исходящим от земли, напоминают треугольное пространство, которое колышется и ждет, когда его накроет сладкий гнет, когда на землю небо упадет.

СОНЕТ-ПРИГЛАШЕНИЕ

Я живу в доходном домe, там все лестницы картавы, в наркотической истоме утром тащатся кварталы к тупику, где ангел сирый раздает им йод и сырость.

Здесь в китайском ресторане поножовщина, но чаще дым и копоть, и стараний полицейских псов рычащих не хватает: слишком поздно прибегает пес на помощь.

Я тебя не приглашаю в этот мир трансцендентальный, потому что ясно знаю: оскорбят тебя детали этих уличных бубнилок моему летейству милых.

Лучше встретимся в Нью-Йорке, люди там легки и юрки.

СЧИТАЛКА

Жена и муж друг другу в постели говорят, что им дожди постыли, что много дней подряд они не занимались любовью перед сном, а, засыпая, маялись и думали о том, что хорошо бы съездить на праздники в Вермонт, где на футбольном поле стоят стада гусей, где крепче не любили, не мучали нежней.

ТРИСТАН И ИЗОЛЬДА

(три сонета)

1: ДО

Роман без будущего, в будущем Париж, ревнивый муж, бутылки из-под пива, ну что же ты над склонами паришь, и как же ты со мною нестроптива?

Мы для прощанья выбрали Вермонт, отельчик с видом на заснеженную гору, мы днем катаемся, а вечером роман докручиваем, потому что город

так не подходит для любовных сцен, так тесен для полночных левитаций; а здесь в окне луна и белый снег, и мы останемся навеки, может