Дельвиг Антон Антонович
«Стихотворения, не вошедшие в сборник 1829 года»

Не дав испортить сожаленью

Физиономии своей;

Когда бы непонятной силой

Очаровательниц иль фей

На миг из комнаты моей,

И молчаливой, и унылой,

Я уносим был каждый день

В ваш кабинет, каменам милый.

Пусть, как испуганная тень

Певца предутреннего пеньем,

Послушав вас, взглянув на вас,

С немым, с безропотным терпеньем

И к небесам с благодареньем

Я б улетал к себе тотчас!

Я услаждал бы сим мгновеньем

Часы медлительного дня,

Отнятого у бытия

Недугом злым и для меня

Приправленного скукой тяжкой.

Февраль 1823

Ты на Доминге вечно будь,

Моя надежда остальная,

И обо мне когда-нибудь

Она вздохнет, его лаская.

Перед вами нуль Тимковский!

В вашей славе он погас;

Вы по совести поповской,

Цензуруя, жмете нас.

Славьтесь, Бируков, Красовский!

Вам дивится даже князь!

Член тюремный и Библейский,

Цензор, мистик и срамец,

Он с душонкою еврейской,

Наш гонитель, князя льстец.

Славься, славься, дух лакейский,

Славься, доблестный подлец!

Вас и дух святый робеет:

Он, как мы, у вас в когтях;

Появиться он не смеет

Даже в Глинкиных стихах.

Вот как семя злое зреет!

Вот как все у вас в тисках!

Ни угрозою, ни лаской,

Видно, вас не уломать;

Олин и Григорий Спасский

Подозренье в вас родят.

Славьтесь цензорской указкой!

Таски вам не миновать.

До рассвета поднявшись, извозчика взял

Александр Ефимыч с Песков

И без отдыха гнал от Песков чрез канал

В желтый дом, где живет Бирюков;

Не с Цертелевым он совокупно спешил

На журнальную битву вдвоем,

Не с романтиками переведаться мнил

За баллады, сонеты путем.

Но во фраке был он, был тот фрак запылен,

Какой цветом – нельзя распознать;

Оттопырен карман: в нем торчит, как чурбан,

Двадцатифунтовая тетрадь.

Вот к обеду домой возвращается он

В трехэтажный Моденова дом,

Его конь опенен, его Ванька хмелен,

И согласно хмелен с седоком.

Бирюкова он дома в тот день не застал -

Он с Красовским в цензуре сидел,

Где на Олина грозно вдвоем напирал,

Где фон Поль улыбаясь глядел.

Но изорван был фрак, на манишке табак,

Ерофеичем весь он облит.

Не в парнасском бою, знать в питейном дому

Был квартальными больно побит.

Соскочивши на Конной с саней у столба,

Притаяся у будки, стоял;

И три раза он кликнул Бориса-раба,

Из харчевни Борис прибежал.

"Подойди