Фофанов Константин Михайлович
«Полное собрание стихотворений»

В сердце вспыхнула гроза.

Он быстрее ветра буйного

В терем княжеский идет

И затворы самодельные

Размыкает у ворот.

Спят покои сном таинственным,

Только грустная луна

Смотрит в окна, как преступница

Уличенная, бледна.

Входит князь во дверь дубовую,

По царьградскому ковру -

В спальню, к пологу желанному,

К заповедному одру.

Крепко спит княгиня юная,

В грезах дышит горячо.

Точно змеи, косы черные

Упадают на плечо.

Славный князь глядит, нахмурился,

В сердце холод и тоска,

И взялась за меч воинственный

Задрожавшая рука.

Он глядит и думу думает,

Злобу темную тая:

“Ты ждала ль меня, изменница,

Подколодная змея?

Наложу печать я мертвую

На горячие уста,

Побледнеешь ты, румяная,

Как венчальная фата”.

И на шею лебединую

Тяжко рухнул княжий меч.

И, не белая жемчужина -

Голова упала с плеч!

А красавица княгинюшка

Честь, как схимница, блюла,

Всё ждала супруга милого,

Всё до нитки сберегла.

В кладовых лежит нетронутым

Все хозяйское добро:

В бочках пиво, меды крепкие,

Жемчуга и серебро.

Красны платья не изношены,

Утварь звонкая цела,

И шелками скатерть вышита

Для дубового стола.

Спят покои сном таинственным,

Только тихая луна

Светит в окна, как покойница

Неподвижная, бледна.

Грустно князю одинокому,

Ретивое жжет укор.

Он коня седлает быстрого,

Выезжает на простор.

Выезжает в поле чистое,

Пышет жизнью вольный конь.

А у князя взор туманится,

Душу высушил огонь.

То не призраки холодные,

Не туманы от земли -

Две наветчицы, две странницы

Показалися вдали.

“Стойте, лютые разлучницы!

Здесь устанете вы навек!”-

Молвил князь и вещим странницам

Гневно головы отсек!

Когда они сошлись, ей было двадцать три.

Ему – семнадцать лет… Расшпилив темный локон

И тканями гардин завесив стекла окон,

Она делила с ним восторги до зари.

Ей нравилося в нем неловкое смущенье,

Невинность важная, и первые томленья,

И слезы ревности в потупленных очах,

Когда она друзей, смеясь, именовала

И медленной рукой альбом перебирала,

Где лица строгие во фраках, в орденах

Таились: все дельцы, артисты и вельможи,

Иные лысые, в задумчивых очках,

Непогрешимостью на схимников похожи.

А он в ней все любил, все нравилось в ней, нежной,

Порой мечтательной, капризной иль небрежной:

Ее язвительный и скромный разговор,

Душистый будуар, ковры и занавески,

И ваз затейливых расписанный фарфор

Восточной прихотью в цветные арабески.

И нравилось ему, что, скрытая от всех,

Их страсть была полней в таинственном романе,

Что негою звучал ее картавый смех,

Что имя у нее ласкательное – Фанни.

Как