Протасова Мария
«Сборник стихов»

И месяц с китайским прищуром

В метельную дудку пищит

Летят самоходные сани

И воздух закутан в бензин

А где-то в далеком Ливане

О вьюге поёт муэдзин

Он свет собирает горстями

Седины купает в лучах

И кажутся беды гостями

В продрогших моих волостях

Так в томном зрачке океана

Полярные звезды гостят

И в черной утробе фонтана

На счастье монетки блестят

А.Л.

Холодные камешки вдоль языка -

«Морозы, морока, морошка»

Как рваные фразы плывут облака

И звездная мечется мошка

Ты можешь как льдинки слова подобрать

Подстать твоим нищим алмазам

И будут полярные вальсы сиять

Над городом нашим чумазым

А в книгах жирна типографская гарь

Гремят пересохшие спички

И черные тропы диктует январь

И ночь закрывает кавычки

Но камни тускнеют, и крошится лед

Зевает озябший мечтатель

И белым надгробием солнце встает

Едва повернешь выключатель

Они не увидятся. Нет

В трамвайчике красном

Уехал счастливый билет

Напрасно. Напрасно.

Рассыпалось всё, что вовне

На «право» и «лево»

И в каждом отдельном окне

Отдельное небо

Ему не молиться о ней

И свечек не ставить

У длинных вечерних теней

Короткая память

И тычет мизинцем в зенит

Тончайшее скерцо

Трамвайное сердце гремит

Трамвайное сердце

Она его тоже не ждёт

Что может быть проще?

Белесая вечность падёт

На черную площадь

И прочь полетят фонари

И звезды качнутся

И тонкие рельсы вдали

Как руки сплетутся

Блестели виноградные глаза

И море колыхалось по-верблюжьи

Вытягивалась молнии лоза

До самых звёзд – приветливых и южных

А в трюмах кахетинское вино

Прислушивалось к капельному плясу

И палуба рубилась в домино

С дождем, одетым в выцветшую рясу

Без умолку трещали паруса

Пенька ворчала нудно и визгливо

Блестели виноградные глаза

И спали амфоры – на самом дне залива

Бежала ночь по черной кромке скал

На стайку нот охотилась гитара

И добрый демон – как любви – искал

Погибели, и звал ее: «Тамара»…

Стояла ночь – что твой рояль

И ветер шествовал во фраке

Самодовольный лунный враль

Сиял как блик на черном лаке

Смычками ливень помыкал

Мерцали запонками лужи

И гром по клавишам скакал

В тумане оркестровых кружев

Так Шуберт норовил украсть

Тональность у природы хрупкой

Но вдруг наваливалась страсть

И лепка становилась рубкой

Так рухнул первородный грех

На первозданную беспечность

И