Куринский Валерий
«Автодидактика»

Примечание редактора: /Но здесь нужно обратить внимание еще на одну тонкость - для русского фонетического слуха немецкий [е:] будет напоминать больше русский "и", чем "е", потому что средняя спинка языка при произнесении [е:] поднимается к верхнему небу гораздо выше, чем в русском. То же самое можно сказать о немецких [о:] и [u:] - мы воспримем [о:] скорее как русский "у", чем как русский "о", потому что при произнесении немецкого [о:] спинка языка поднимается к верхнему небу гораздо выше, чем для русского "о "/.

А теперь я расскажу вам о третьем манке, который вызовет к жизни или, вернее, поможет осознать фокусировку французского языка. Вы знаете, где он, этот фокус находится? Там, где находится так называемый "третий глаз". Но для того, чтобы мы хорошо могли эту фокусировку натренировать, я вернусь в 1812 год, потому что французский манок имеет очень интересную историческую гносеологию. Когда-то отступающие французы, очень страдая зимой 1812-1813 года от холода, голода и падежа лошадей, подходили к нашим крестьянам и, указывая на мертвую лошадь, говорили: "Mon cher ami, cheval..." Естественно, крестьянин, который в России обычно плохо говорил по-французски, понимал, что "шваль" - это дохлая лошадь, хотя это просто лошадь, а "Mon cher ami" "мой милый друг" - как "шаромыжник", хотя на самом деле француз говорил крестьянину: "Мой милый друг, лошадь пала, дай чего-нибудь поесть, может, можно погреться? Одолжи лошадь..." "У, опять шаромыжники идут", - ворчал крестьянин и, бывало, протягивал несчастному французу кусок хлеба.

Так вот, попробуем произнести "Mon cher ami" с думанием напряженным, со сконцентрированной мыслью о том, что всю свою энергию, ту самую ментальную, мы направляем в "третий глаз", и произносим манок не в нос, а в место чуть повыше переносицы: "mon cher ami" [mP Ser a/mi].

Потом, осваивая различные звукодвижения, мы постепенно придем ко все более отточенным взаимоотношениям между