Такубоку Исикава
«Лирика»

О чем ты думаешь теперь?

Русское имя

Соня

Я дал дочурке своей.

И радостно мне бывает

Порой окликнуть ее.

О бедный мой отец!

Я вижу, он газету отложил,

Не в силах более читать,

И на дворе

Играет с муравьем.

Не походи на отца!

Ни на отца своего отца!

Ты слышишь,

О чем я прошу тебя,

Дочка?

Всего пять лет

Дочке моей,

Но и она

Хороню уже знает

Слова «революция» и «рабочий».

Что в голову ей пришло?

Вдруг бросила девочка

Игрушки

И тихо уселась

Возле меня.

Я дочку побранил.

Она заснула

В слезах,

С полуоткрытым ртом…

Я тихо по щеке ее погладил.

Подушку с постели моей

Вынесли на веранду…

После долгой разлуки

Снова встретились мы,

О вечернее небо!

Беленькая собака

Пробежала мимо двора.

Я спросил жену:

«Как ты думаешь,

Может, купим собаку?»

У нас бывают чтения, жаркие споры,

И наши глаза горят не меньше,

Чем у юношей России полвека назад!

Мы бесконечно спорим: «Что делать?»

Но никто из нас не ударит вдруг

Кулаком о стол и не крикнет: «В народ!»

Все мы знаем, чего мы хотим,

Все мы знаем, чего хочет народ,

Все мы ясно знаем, что делать, –

О, много больше, чем знали они!

Но никто из нас не ударит вдруг

Кулаком о стол и не крикнет: «В народ!»

Здесь собрались только очень юные,

Строить новое начинает всегда молодежь.

Старое скоро умрет, победа за нами!

Спор кипит, сверкают глаза.

Но никто из нас не ударит вдруг

Кулаком о стол и не крикнет: «В народ!»

Трижды уже меняли мы свечи,

В недопитом чае плавают мошки,

Но девушки говорят с прежним жаром,

Лишь в глазах после долгого спора

усталость.

Но никто из нас не ударит вдруг

Кулаком о стол и не крикнет: «В народ!»

Я уважал его всегда,

Н я люблю его сейчас еще сильней,

Хотя уже два месяца прошло

С тех пор, как похоронен он

В густой тени каштана

На кладбище далекого предместья.

Да, в самом деле

Уже два долгих месяца прошло

С тех пор, как на собраниях кружка

Его не видно на привычном месте.

Он был не мастер на слова,

Не принимал участья в наших спорах,

Но как его теперь нам не хватает!

Однажды он сказал смущенно:

«Товарищи,