Джонсон Бен
«Стихотворения»

Среди франтих и франтов при дворе,

Изведав и вражду, и дружбу их,

Я знаю, их ли платья, что на них.

И потому хулить пристало ль мне

Того портного, что своей жене

Перед началом брачной их игры

Давал одеть наряд, что до поры

Заказчице не послан? Он грешил

Лишь тем, что упредить других спешил.

По мне ж, одень ты клячу хоть в парчу,

Я оседлать ее не захочу,

Как и твою жену, хоть на нее

Ты лучшее навесь свое шитье.

Ведь если так, то похоть возбудит

И стул, коль модной тряпкой он обит.

Но я, мой друг, признаюсь, не из тех,

Кого атлас да бархат вводят в грех.

Иль мнишь ты, будто я, как тот лакей,

Что, в гардеробной у жены твоей

Отряхивая с юбок пыль и грязь,

Томится, от желанья распалясь,

Иль, брошенный башмак ее найдя,

Его лобзает, страстью исходя,

Иль на висящем платье задерет

Подол и то вершит, чего мой рот

И вымолвить не в силах? Ты-то был

От счастья без ума, когда следил

За бедным парнем в щелку! Впрочем, он,

Будь хоть немного грамоте учен,

В стихах бы прозу чувств своих воспел,

Мол, за любовь позор он претерпел.

Подобных бардов нынче пруд пруди!

Такой заметит бантик на груди

И вмиг готов сонет. А тот, другой,

Что в мадригале к матери родной

Расхваливал французский капюшон,

Что на знакомой леди видел он

У Мэри Спиттл! "О, как была пестра

На бирже и в порту шелков игра!"

Поет один, другой в ответ ему

Язвит, что шелку этому всему,

Мол, грош цена, твердит, что для него

С Чипсайдом не сравнится ничего

Там в дни гуляний, по его словам,

Не лавки напоказ являют вам

Атлас, панбархат, плюш и кружева,

А окна - вот, мол, пышность какова!

Пусть глупостями тешатся глупцы,

А то, пожалуй, не сведет концы

С концами