Мильтон Джон
«Стихотворения»

Другой о домовых толкует

О Джеке с фонарем, о том,

Как Гоблин к ним забрался в дом,

Взял кринку сливок и за это

Так много им зерна до света

Успел намолотить один,

Что впору дюжине мужчин.

Затем косматый гость наелся,

У очага чуть-чуть погрелся,

Шмыгнул за дверь и был таков

Еще до первых петухов.

Но вот пришел конец рассказам,

И все ко сну отходят разом.

Нас же в города влечет,

Где, шумя, снует народ;

Где лавры рыцарь и вельможа

Стяжают и в дни мира тоже

Умом или клинком своим,

А дамы присуждают им

За смелость щедрые награды

Обворожающие взгляды;

Где факелом бог Гименей

В шафранной мантии своей

На свадьбах озаряет пляски,

Застолье, представленья, маски

Картины, что себе поэт

В мечтах рисует с юных лет.

Теперь в театр! Там Джонсон бурный

Надел ученые котурны

И сын фантазии Шекспир

Дивит сладчайшей песней мир.

Там без забот, не знаясь с грустью,

Лидийской музыкой упьюсь я;

И со стихом бессмертным слив

Змеею вьющийся мотив,

То робкий, то безмерно страстный,

Проникнет пенье в душу властно,

И, вновь умиротворена,

До дна исполнится она

Гармониею прирожденной,

От всех оков освобожденной;

И дивным звукам вняв сквозь сон,

Орфей в Элизии, где он

Спит на цветах, вспоенных Летой,

Сочтет, что можно песней этой

Опять Плутона укротить

И Эвридику возвратить.

Радость, дай мне это счастье,

И в твоей навек я власти.

IL PENSEROSO

{Задумчивый (итал.).}

Прочь, Радости, химеры,

Которые бездумьем рождены!

Как мало вы нужны

Душе, взалкавшей знания и веры!

Царите в тех умах,

Что предаются с пылом беззаботным

Фантазиям, бессчетным,

Как сны, ночной эскорт Морфея, или

Частицы мелкой пыли,

Танцующие в солнечных лучах.

Богиня мне мила другая

Ты, Меланхолия благая,

Чей лик нарочно зачернен,

Затем что слишком светел он

Для слабого людского взора;

Но это чернота, которой

Лишь умножалась прелесть той,

Кому Мемнон был брат родной,

Иль царственной Кассиопеи,