Сельвинский Илья
«Избранная лирика»

Нет, я не легкой жизнью жил,

Быть может, оттого что смел,

Но быть несчастным не умел

И потому счастливым был;

Лишь замороженный судак

Способен жить ни так ни сяк.

Я знаю: шутовски крестясь,

Кой-кто отвергнет мой экстаз.

Мол, в наши времена

О счастье и мечтать нельзя

Война, труды, опять война,

Опять труды...

Но вы, друзья,

Живя в суровой стороне,

Забыли о струне.

В душе у каждого из нас

Своя глубинная струна,

Она живет не напоказ,

Лишь с нами говорит она.

Слова скупы. Наперечет.

Но ты прислушивайся к ней;

На свете нет ее родней:

Она ведь душу бережет.

Ты должен ввериться струне,

Когда настроенность ее

Не подголосок старине,

А чует новое литье.

Отважно поступай всегда,

Едва она подскажет: "Да".

Но горе горькое тебе.

Когда порой на крутизне,

Чтобы подладиться к толпе,

Забудешь о струне!

Ее меняя на медяк,

Ты пропорхаешь кое-как,

Но, словно висельник, во сне

Вертеться будешь на струне.

3-4

У человека испокон

Есть право звать вперед.

Но право кинуться в огонь

Лишь совесть на себя берет.

Не совестишка-правдолюб,

Что тихо ноет, словно зуб,

Кого журят: "Не спи!"

Но та, что, став твоей судьбой,

Повсюду, грозная, с тобой,

Как тигр на цепи.

Не мне, друзья, судить о том,

Чего я стою, кто таков,

Но грозной совести путем

Пришел я в мир большевиков.

Не оттого ль вокруг меня

Собачий лай,

Вороний грай,

Что от стихов средь бела дня,

Хотя и вовсе не назло,

Тигриным запахом несло?

Я мог бы дать моей стране

Поболее, чем дал.

Но взял я в милой стороне

Такую ширь, такую даль,

Такое пение души,

Такой

размах

ДУ,

Что мне считать любой ушиб,

Ранений каждый дюйм

Я счел бы нищенской сумой,

Нет, больше - низостью самой.

И где бы ни был мой причал

Средь ангелов или горилл,

О чем бы я ни говорил,

Чему стихи ни посвящал,

Там