Патрацкая Наталья
«Стихотворения Часть 2»

Полина, мать Кати, и жизнь вся короче,

Детей было трое. Война.

Но тридцать три года – работа в колхозе,

На фабрике – мастер, швея.

И помню я домик ее, мастерскую,

Когда вдруг она умерла,

И погреб с картошкой, проросшей вслепую,

Когда в доме жизнь замерла.

Отец Алексей, он шофер из Тюмени,

В колхозе простой тракторист,

Его я не помню, не ела пельмени

В семье Катерины. Артист.

О нем я лишь помню, что часто твердили,

Как умер отец Алексей,

Пошел как-то в баню, напарился… пива,

Холодного выпил, и пей…

Короткие жизни, короткие смерти,

Короткий был век у родни.

Но Катя, Катюша умела век мерить,

И с Варей жила свои дни.

Летний пыл

Плыл яркий теплый день июня иль июля

на солнечных полях, на грядках со свеклой.

В купальнике одна, шла с тяпкой, звали – Юля.

Он на нее смотрел, хоть варежку закрой.

И было на полях, людей, быть может, сотню,

но только между двух вдруг искорка пошла,

и грядка со свеклой, была той самой сводней,

а кожу Юлину жизнь солнцем обожгла.

Он сам к ней подошел, сказал, что он есть – Юрий,

и к дому подвезет, машина рядом, здесь.

Еще пару людей в нее успели юркнуть,

и кто подумать мог, что жизнь готовит месть?

Проехали они, других он выпускает,

а ей, увы, увы, уйти он не дает.

И вот они вдвоем, как Герда рядом с Каем,

и между них, уже, слегка расплавлен лед.

Привозит он ее на славную речушку,

был берег одинок и теплая вода,

он Юлю приподнял, как детскую игрушку,

и в воду потянул. В купальнике. Одна.

Как цапли на воде, вдвоем они стояли,

не тронул Юрий ей не рук и не лица,

в машину вновь пошли, она была им ялик,

Не вспомнили они ни мать, и ни отца.

Виолончель и альт играли в исступленье,

Все струны пели гимн мелодии любви.

И это был фурор! Вот это выступленье!

Под сводами лесов успех любви – лови!

Настал последний миг, они лишь улыбнулись,

и Юра вскинул вверх красивую главу,

а Юля хочет пить, она чуть