Гребенщиков Борис
«Иван и Данило»

Замолк Данило, слезы на щеках, руками виновато разводит, на Ивана, как на мать родную, смотрит с просьбой:

"Прости, Ваня, видишь - не сказать мне обо всем этом".

Обнял Иван Данилу, к груди прижал - пусть плачет, надо ему. Стоят, а под ногами земля, вокруг деревья, а над ними небо. И нечего тут больше сказать.

А то вдруг приехали к Ивану с Данилой индийские йоги. Один ногу за ухо засунул, другой ходит узлом завязанный, третий сердце остановил и все время электрические лампочки жует. Остальные еще пуще; и все при этом в чалмах, голые и намазаны подсолнечным маслом.

Главному лет пятьдесят, носят за ним раскладушку, рас- кладушка гвоздями утыкана - так он, прежде чем сесть, по гвоздям пальцами проводит, чуть что не так - хлобысть слуге по лбу, зачем, дескать, дал гвоздю притупиться; и пока тот гвоздь обратно не заточат - ни за что не сядет.

Иван с Данилой тоже в грязь лицом не ударяют, быстро белую скатерть на стол, орешки разные да ягодки - встречают зарубежных гостей.

Сели за стол, ведут умные беседы. "У нас в Индии, - главный рассказывает, - все давно уже вышли в астрал. Редко кого на улице встретишь, да и те приезжие. Теперь выводим