Кальдерон Педро
«Саламейский алькальд»

Кто не нашел бы слишком странным,

Что кто-то хочет оскорбленье

Изобразить в словах как ласку?

Как дурно, дурно человек

Поступит, если пожелает

Приобрести насильем душу,

Не понимая, что победа,

Не понимая, что любовь

Есть чувство красоты, к которой

Испытываешь уваженье:

Любить же красоту в обиде,

И без души - лишь тень одна,

Любовь то к женщине красивой,

Но не живой. Каких молений,

Каких не говорила слов я,

То вся смиренье перед ним,

То гордая. Но все напрасно.

Затем что (Пусть мой голос смолкнет!)

Надменный (Пусть не льются слезы!),

И дерзкий (Грудь моя, стони!),

И грубый (Плачьте, плачьте, очи!),

Свирепый (Пусть молчат все чувства!),

Тиран (Прервись, мое дыханье!),

Насильник (Траур мне явись!),

О, если голос изменяет,

Порою действие расскажет,

И я в стыде лицо скрываю,

Обиду я в слезах топлю,

От бешенства ломаю руки,

Пойми же действия такие,

Мой голос говорить не может.

Довольно, если я скажу,

Что в час, когда, взывая к небу,

Уж я не помощи просила,

А правосудия, с зарею

Шум веток услыхала я,

Взглянула, брат был предо мною.

О, небо! Рок мой несчастливый!

Когда к злосчастному являлась

Подмога с должной быстротой?

В сомнительном огне рассвета

Он сразу угадал несчастье,

О чем никто еще не молвил,

Ведь скорбь есть рысь и видит вдруг.

И вот, не говоря ни слова,

Тот меч, которым опоясал

Его вчера ты, обнажил он,

Увидев это, Капитан

Своей блистает белой сталью,

Один к другому тесно бьются,

Ударит тот, ответит этот,

А я, покуда длился бой,

Со страхом, с болью увидавши,

Что он не знает, виновата,

Не виновата ли я в этом,

Чтоб в оправданиях пред ним

Не впасть в опасность быть убитой,

Бегу, и в чаще укрываюсь.

Не так, однако, бегство быстро,

Чтоб не смотреть среди ветвей,

Хотела знать исход я боя.

Мой брат, я вскоре увидала,

Наносит рану Капитану,

Тот падает, его