Кальдерон Педро
«Саламейский алькальд»

Такая мать у ней была,

Бог да хранит ее на небе.

Достаточно сказать мне будет,

Сеньор, что, будучи богатым,

Не возбуждаю я кругом

Злословия; живу я скромно

И я обид ни в ком не встретил;

Отметить нужно особливо,

Что я в глухом углу живу,

Где нет иного недостатка,

Как у других искать, какие

В них недостатки, и добро бы,

Коль только бы хотели знать.

Красива ль дочь моя, пусть скажут

Те крайности, что вы свершили...

Но если говорить прямее,

О том бы плакать должен я,

Мое несчастье было в этом.

Не тронем до конца отраву,

Которая сейчас в стакане,

Пусть пострадаем в чем-нибудь.

Но пусть не все выходит сразу,

И что-нибудь нам нужно сделать.

Вот эта боль, сеньор, судите,

Как велика: хотел бы скрыть,

И не могу. Мне Бог свидетель,

Когда бы мог я эту тайну

Скрывать, в себе бы схоронил я,

И не пришел бы я к тому,

К чему иду. Я предпочел бы

Страданье, но не речь о боли.

Так оскорбленье очевидно,

Что путь единственный отметить,

Но месть не помощь и не средство.

И вот, блуждая мыслью в разном,

Один усматриваю выход,

Мне благо в нем и вам нет зла.

Тот выход вот он: все возьмите

Мое добро, мое именье,

Ни мне, ни сыну (сын мой будет

У ваших ног), нам ни гроша.

Пускай хоть милостыню просим,

Коли другого не имеем,

В чем пропитание б снискали.

И если, в этот самый час,

Хотите нас клеймом отметить,

И нас продать, мы рабство примем {3},

А выручка в доплату будет

К приданому. Но только честь,

Что отняли вы, нам отдайте.

Пятна не будет вашей чести,

Как полагаю: ваши дети,

Как внуки, может быть, мои,

Ущерб какой-нибудь потерпят,

Но выгоду получат вдвое

Они, сеньор, как дети ваши.

В Кастилье поговорка есть,

Что красит конь седло, и верно.

(Становится на