Китс Джон
«Стихотворения»

Краям, где лаврам больше не расти?

Или остались с духом одиноким,

Кто, юность краткую воспев, с жестоким

Столкнулся миром и угас? Но нет,

220 Не надо думать мне о веке бед!

Наш век - светлее: свежими цветами

Вы нас теперь благословили сами.

Аккорды в хрустале озерных вод

Их в черном клюве лебедь нам несет.

225 А из густых лугов светло и гордо

Летят в долину звучные аккорды

И плавно растекаются по ней.

Свирель поет отчетливей, звучней,

Вы счастливы и лучезарны стали...

230 Все это так; но вот затрепетали

В тех сладких песнях странные грома:

С величием смешалась Мощь сама.

Но ведь, сказать по правде, эти темы

Дубинки, а поэты-Полифемы

235 Тревожат ими море. Вечный свет

Поэзия, ей иссяканья нет.

Тихонько мощь в ней дремлет, и могли бы

Ее бровей изящные изгибы

Очаровать. Ее не грозен вид

240 Она лишь мановением царит.

Хоть родилась от муз, но эта сила

Лишь падший ангел; вмиг бы своротила

Деревья с корнем; саван, черти, тьма

Ту силу радуют, ее сама

245 Изнанка жизни, тернии питают;

О силе помня, часто забывают

Поэзии живительный итог:

Дать утешенье и ввести в чертог

Высокой мысли.

Я ликую все же:

250 Ведь семя горькое дать может тоже

Прекрасный гордый мирт. И в нем найдут

Лесные пташки благостный приют,

И крылья их захлопают над сенью,

Наполнят воздух щебет их и пенье!

255 От терниев густых очистим ствол,

Чтобы оленей выводок нашел

С цветами дикими ковер из дерна,

Когда отсюда мы уйдем покорно.

Пускай ничто не будет здесь грозней,

260 Чем вздох влюбленного в тени ветвей,

Взволнованней, чем безмятежный взгляд

Над книгой, чьи страницы шелестят,

И трепетней, чем склоны травяные

Холмов. О вы, надежды золотые!

265 Там, где царят покои и тишина,

Воображенью будет не до сна.

Среди поэтов только тот король,

Кто горестных сердец утишит боль.

Дожить