Никитин Олег Викторович
«Рассказы и стихи»

– Сейчас вы скажете, что «С» означает «сатана», – сострил он. – Козни дьявола, блин.

– Напрасно вы насмехаетесь, Иван Григорьевич.

– Послушайте, как вас… господин Нибаров, а как насчет «сверхразума»? – блеснул следователь. – Тоже аномальщина будь здоров. А то сатана уже как-то не в моде.

– Хм, – промямлил репортер. – В этом что-то есть.

– Бред там есть, больше ничего. Что вы, шуток не понимаете? А еще журналист.

– Убийство – не шутка. Значит, вы ничего не собираетесь сделать, чтобы предотвратить следующее? Позволите этому сверхразуму и дальше играть с толпой?

Патрушев просто онемел от таких речей репортера. А тот вдруг притормозил у обочины и стал рыться в бардачке со словами: «Черт, куда же я ее затолкал?» Наконец он достал сувенир на подставке, с пятью подвешенными на перекладине шариками.

– Вот, смотрите. Я сразу хотел показать вам эту штуку, чтобы вы поняли.

– Нет желания играться. Мне можно выйти?

– Да погодите же, Иван Григорьевич. Вот, видите? Если отвести крайний шарик в сторону и отпустить, он ударит по остальным четырем. Но три из них останутся висеть, а крайний отлетит в сторону. Так и в метро! Толчок происходит не там, где человек падает под поезд, а совсем в другом месте!

– Чушь. Сравнили шарики с людьми.

Но журналист продолжал кипятиться и доказывал Патрушеву, что тот не желает видеть очевидного. Следователь мрачно молчал и дожидался своей улицы, чтобы отделаться от прилипчивого Нибарова. Вылезать из теплой машины и тащиться в метро ему все-таки не хотелось. Наконец они приехали, и напоследок журналист всучил Патрушеву свою визитку с номером мобильника. Прибыть на станцию к вычисленному им времени происшествия он так или иначе собирался, вместе с редакционным фотографом. Угрожал, что ли?

Полночи Иван Григорьевич проворочался в постели, слушая сопение жены. А утром, едва заявившись в управление, срезу двинулся в кабинет полковника.

– Неужели готов отчитаться по метро? – недоверчиво спросил тот.

– Версия прежняя