Кальдерон Педро
«Луис Перес Галисиец»

Избрал отраву, раздувая

Живой огонь в немой золе,

Кто зверя делает домашним,

Владеющего силой яда,

Кто море бороздит надменно,

В непрочной веселясь ладье!

Беда тому, кто посмеяться

Над ревностью своею вздумал!

Он пробует, шутя, отраву,

Ее вкусивши, он мертвец,

Он веселит в себе ехидну,

Она ему ломает сердце,

Играет хрусталем он тонким,

И гроб находит в хрустале.

Затем что если ревность - ревность,

И явится как таковая,

Она есть море, пламень ярый,

Ехидна, мед, но в меде яд.

Причиной для моей отравы

Был превосходный кабальеро,

Учтивый, храбрый и разумный,

Его я не затрону честь,

Хоть пролил кровь его, отмщая

Мое жестокое мученье:

Одно - убить своею сталью,

Другое - ранить языком.

И потому я полагаю,

Что никогда, врага имея,

Я на него не нападаю,

Когда он где-то в стороне.

Итак, скажу, не оскорбляя

Его, что этот кабальеро,

Ее отца просил, и в жены

Ее судил ему отец.

Скажу, чтобы сказать все сразу,

Он был богат, того довольно.

Участвовали в договоре

Тот, кто богат и кто скупец.

И наконец настал день свадьбы...

Верней, о, небеса, день смерти,

Веселье с трауром смешалось,

День свадьбы днем был похорон,

Едва сошлись друзья, родные,

И ночь покров сгустила черный,

Как я, исполнен дерзновенья,

В ее вошел внезапно дом,

И новобрачного бесстрашно

Среди собравшихся нашел я,

В одну минуту говорили

С ним мой язык, моя рука.

Язык промолвил: "Я властитель

Той красоты". Рука взмахнула

Кинжалом, два свершив удара,

И на полу лежал мертвец.

Так гром и молнию явили

Кинжал и голос говоривший,

Клинок мой - свет родил внезапный,

А голос - прозвучал как гром.

Смутились все, и между всеми

Не жить, а биться расположен,

Чтобы отчаянью отдаться,

И, умирая, убивать,

Донью Хуану ухватил я,

При этой смуте и тревоге

Нетрудно было сделать это,

Лишь миг, она уж на коне...

Не на коне! Что говорю я?

На