Бурдонов Игорь
«Ритуальные числа»

ГОРОД И НЕБО

Два великана тысячеглазых, руками упершись в плечи, друг другу смотрели в очи. И это казалось навечно. Но ближе к полуночи первый из них, не выдержав, смежил веки, забывшись в глубоком сне. И снилось ему до рассвета, что долго другой великан над миром безмолвно летал, сверкая бессонно тысячью узких глаз, все время навстречу верхнему ветру, гнавшему ветхие тучи...

НА ОКРАИНЕ ГОРОДА

Над плоскостями в дырочках-огнях Луна светила дико и пустынно. В компьютерных бездомных снах Душа усопшей деревушки Нестрашным призраком бродила.

Маленькая акварель

Сучья срубили с деревьев в аллее В кучу большую их свозят на санках Два старика в телогрейках, ушанках, В ватных штанах и растоптанных валенках

Маленькая акварель

НА СВАЛКЕ

Порос бетон зеленым мхом. Железный лом и стебли трав переплелись в одном движеньи. Уединенье пустыря люблю, по правде говоря, В заброшенности есть очарованье. Разрозненного мира воссозданье. И странной правды тишина. И кукла старая. И чайник но без дна.

ЭРА РАЦИО

Кто бьет в зеленый барабан по вечерам, а на рассвете - вечно пьян! готовится ко сну, Тот лишь один на нашей улице оплакал уходящую весну.

Разглядывая репродукцию картины Ма Юаня "Бродячие певцы" (династия Южная Сун)

Облачной тени бежит граница мне ее не догнать. О чем-то с ветром ругается птица мне ее не понять. Иду веселый весенней тропой. Люди! Дайте мне руки на весенней прогулке будем петь и плясать. Единственный раз в году. Из века в век.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

В забытые годы вели шаги Вдоль темной ограды одни валуны Не поднять головы, не поднять руки

И птица пропела: умри, умри На старой тропе посреди травы В малиновом свете зари

Тысячелистника белое поле и сосны вдали. Тысячи дней между нами туманом легли. Не перейти через поле по узкой