Мандельштам Осип
«Стихотворения (1908-1937)»

4. Я больше не ребенок.

ты, могила, Не смей учить горбатого - молчи! Я говорю за всех с такою силой, Что небо стало небом, чтобы губы Потрескались, как розовая глина.

6 июня 1931, Москва

5. Не табачною кровью заката пишу, Не костяшками дева стучит Человеческий жаркий искривленный рот Негодует и "нет" говорит...

6. Золотилась черешня московских торцов И пыхтел грузовик у ворот, И по улицам шел на дворцы и морцы Самопишущий черный народ...

7. Замолчи! Я не верю уже ничему Я такой же как ты пешеход, Но меня возвращает к стыду моему Твой грозящий искривленный рот.

***

Как народная громада, Прошибая землю в пот, Многоярусное стадо Пропыленною армадой Ровно в голову плывет.

Телки с нежными боками И бычки-баловники, А за ними - кораблями Буйволицы с буйволами И священники-быки.

июнь 1931, Москва

54

Фаэтонщик

*********

На высоком перевале B мусульманской стороне Мы со смертью пировали Было страшно, как во сне. Нам попался фаэтонщик, Пропеченный, как изюм, Словно дьявола поденщик, Односложен и угрюм. То гортанный крик араба, То бессмысленное "цо"; Словно розу или жабу, Он берег свое лицо. Под кожевенною маской Скрыв ужасные черты, Он куда-то гнал коляску До последней хрипоты. И пошли толчки, разгоны, И не слезть было с горы, Закружились фаэтоны, Постоялые дворы... Я очнулся: стой, приятель! Я припомнил, черт возьми! Это чумный председатель Заблудился с лошадьми. Он безносой канителью Правит, душу веселя, Чтоб кружилась каруселью Кисло-сладкая земля. Так в Нагорном Карабахе, Я изведал эти страхи Соприродные душе. Сорок тысяч мертвых окон Там видны со всех сторон, И труда бездушный кокон На горах похоронен. И бесстыдно розовеют Обнаженные дома, А над ними неба мреет Темно-синяя чума.

Июнь 1931

55

***

Сегодня можно снять декалькомани, Мизинец окунув в москву-реку, С разбойника-кремля.