Мир поэзии Поиск книг    О проекте    Обратная связь    Размещение рекламы

Прашкевич Геннадий Мартович
«Большие снега»

Главная страница / Прашкевич Геннадий Мартович «Большие снега»
теченьем тонок». Стихотворение настолько целомудренно, что можно только гадать, кто это женщина – мать, юношеская мечта, возлюбленная?


Так умеет писать поэт Геннадий Прашкевич. Мастерство его проявляется в умении создавать портреты людей – современников и исторических героев – не тождественных автору. Это Назым Хикмет, это Катулл, Ли Тай-бо. Это портреты городов, с которыми связаны более или менее продолжительные эпизоды и периоды жизни поэта – Ленинград, Томск, Бухара, Самарканд, Ирбит, Несебыр. Часто они даны какой-то одной чертой, одной деталью, иногда воспоминанием, почему-то дорогим автору. Например, в стихотворении про Назыма Хикмета это всего лишь тоненькая книжка стихов, найденная на чердаке деревенской избы, даже не просто книжка, а «

недокуренная кем-то
», в которой поэт увидел поразившие его строки: «
Я болен. Я тебя ревную. Прости меня
».


Умение использовать чужую строку, то, что мы теперь называем принципом центонности – приводит в целом ряде стихотворений Геннадия Прашкевича к блестящим результатам. Это строка Скотта Фицджеральда «

Ночь нежна
», ставшая рефреном в восьмистрочных строфах; строка Байрона «
Прощай. И если навсегда, то навсегда прощай
» – тоже рефрен, но уже в двеннадцатистрочных строфах… В «портретах» городов центральной деталью часто оказываются изображения храмов. О Самарканде: «
Реставрированные мечети. Свежая глазурь на пыльных стенах – заплаты на вечности…
» О Несебыре: «
И храмы – старые крестьянки – богини праздников и будней
». И в другом стихотворении о Несебыре: «
А на рыжей черепице виноградная заря перекрашивает шпицы и кирпич монастыря
». Ленинград вообще показался поэту каким-то единым храмом, «
квинтэссенцией веков
», «
сном немых кариатид
», и здесь ему даже понадобилась помощь великого петербуржца Осипа Мандельштама… В Лейпциге главной оказалась церковь Святого Фомы, но уже не как памятник вечности, а как старинный органный зал, где кантор, сам Бах, играет поэту «Бранденбургские концерты»: «
Храни же нас, кантор из церкви Святого Фомы, и длись этот холод, так странно бегущий по коже
».


Это все великие чудеса вечности. Но не

Назад  

стр.62

  Вперед
Наши спонсоры:
Назад  

стр.62

  Вперед