«За урожай»

Но пройдя до середины поля, он вдруг остановился, испуганный и потрясенный: скрытые густой пшеницей, лежали пять туго набитых зерном мешков. На одном из них, у самого днища, синела наспех пришитая грубыми нитками заплата. Лежал он в глубокой разъемной борозде незавязанный, и по жирной земле были рассыпаны тучные, добротные зерна, как видно, семенной ржи.

— Вот так притча! — только и мог сказать Кузьмич и быстро зашагал в село.

Из-за пригорка в сумерках вынырнула подвода. Приглядевшись, Захар Кузьмич узнал в сидящем на двуколке Ивана Кошкина — учетчика тракторной бригады.

Этот высокий, долговязый парень, с ленивой в развалку походкой считался в деревне женихом внучки Звягина, девятнадцатилетней дочери убитого на фронте старшего сына. Про себя дед считал Ивана Кошкина вертопрахом и не одобрял выбор внучки.

— Такое дело, — запыхавшись, сказал Звягин Ивану Кошкину, — гони скорее к председателю. Нашел я в пшенице уворованный хлеб. Пять мешков.

— Ну-у! Целых пять мешков?

— Да, вот в этой полосе, как пойдешь по этому следу.

— Но председателя дома нет. Да и я тороплюсь в бригаду, — сказал Иван Кошкин. — Может так вот сделаем. Я доеду до тока, скажу бригадиру, чтобы дал кого-нибудь в помощь. А ты, дед, тем временем дойдешь до села. Тут осталось только через речку перейти. Найдешь какую-нибудь подводу или кого-нибудь из правленцев, а я тем временем приеду с бригадиром.

Звягин согласился. Только когда исчезла двуколка Кошкина, он подумал: «Вряд ли найти свободную подводу в селе во время уборки, не обойдется дело без председателя».

Долго проискал Захар Кузьмич подводу. Пришлось временно разгрузить одну из подвод Игната Кошкина, погруженных для отправки в город и с ним вместе и понятым от сельсовета поехать в поле. Поля уж окончательно оделись в темноту. Однако место Захар Кузьмич запомнил хорошо и быстро его нашел. Вот и примятая пшеница. Даже часть рассыпанных зерен нашел Захар