«За урожай»

Подъехали к элеватору. На глаза попался свой колхозник, сдающий хлеб.

— Вместе поедем обратно, — крикнул ему Захар Кузьмич.

Кони стояли, пофыркивая. Белая пена на их крупах медленно высыхала. Звягин и Кошкин отошли за забор.

— Вот что, Кошкин, — спокойно сказал Захар Кузьмич, — и себя не хочется мне пачкать в этом деле и жалость у меня большая к человеку. — Лицо Игната напряженно вытянулось, в глазах засверкала надежда.

— Решил я никому ничего не говорить, — словно вдруг решившись, сказал Звягин.

— Милый... по гроб буду помнить. Клянусь жить честным трудом, молиться буду за тебя, — произнес срывающимся голосом Кошкин.

— Постой, не за что меня благодарить. Нехорошее дело я делаю, что прощаю тебе.

Игнат замолчал.

— Условия мои будут такие, — продолжал Захар Кузьмич. Рожь ворованную ты повезешь обратно домой. Твой паршивец знает, где недосеяна норма. Больше всего это меня беспокоит, что недоданы земле семена. Так вот в тех местах и досеете.

— Но ведь все узнают, Захар Кузьмич, пойдут разговоры.

— Досеете сегодня вечером или на заре. На том поле сейчас никого нет. Сеялок конных много свободных. Скажете, что огрехи заметили. Семена на учете у твоего паршивца.

— Сделаем, сделаем. Посеем, — торопливо соглашался Кошкин.

— Конечно, сделаете, куда ж вам деваться, — вдруг зло сказал Звягин. — Только не думай, что я уж такой простак. Чтобы в дороге со мной ничего не случилось, будем ехать со своим односельчанином.

— Но ведь ты не скажешь ему ничего, — затревожился Кошкин.

— Не скажу. Меня ты знаешь, слово мое твердое. Но дома сыновьям скажу для верности. Они оба у меня послушны, дай бог. каждому таких сыновей, ничего не скажут.

— Благодарю, Захар Кузьмич, — начал было Кошкин.

— Постой, не благодари, — сурово оборвал Звягин и раздельно, словно зачитывая приказ, продолжал:

— За севом проследим, чтобы все было как следует. Не посмеешь ты ослушаться и еще в одном моем условии.

— Каком? —