Олди Генри Лайон
«Смех дракона (сборник)»

– Впустите его, – повелела гора.

И следом, подчеркнуто вежливым тоном:

– Войди, Пламенный. Тебя ждут.

– Благодарю.

Стражи не пошевелились, когда Симон, миновав их, вступил под мрачную сень гранитных сводов. Просторный зал встретил гостя гулкой пустотой. На стенах горели факелы, освещая двенадцать барельефов, шедших по кругу. Мясник, могучий, как титан, занес топор над тушей быка. Лучник с изумрудом, сверкающим в правой глазнице, натянул тетиву. Танцовщица была похожа на пожар, мечущийся над городом. Каменщик напоминал шестирукого божка. Табунщик врос в лошадь, став частью животного. Наложница, воин, ювелир…

И несся, как ветер, непомерно длинноногий скороход.

Странные, искаженные пропорции. Сладкий ужас совершенства, узкого, как жало стилета. Над каждым барельефом, постоянно меняя цвет, тускло переливался крупный опал. Факела вспыхнули ярче. Остихарос различил три темные фигуры – возникнув в дальнем конце зала, они двинулись навстречу магу. Впереди шел статный мужчина средних лет, в темно-синей, расшитой серебром хламиде. Голову его венчала митра, высокая и жесткая, а на груди, ниже черной как смоль, завитой колечками бороды сверкал все тот же опал – символ Многоликого.

Двое адептов тенями следовали за старшим жрецом.

– Приветствую тебя, Верховный.

– Привет и тебе, Пламенный.

– Как жизнь, Сагиран? – прищурился маг, давая понять, что с официальными приветствиями он покончил. – Вижу, борода твоя черна по-прежнему. Употребляешь мой эликсир?

– Он неплохо действует, – сдержанно улыбнулся старший жрец. – Но, думаю, вряд ли ты явился сюда одарить меня новой порцией эликсира.

– Ты прав. Я пришел забрать своего ученика. И надеюсь мирно уладить этот вопрос.

– Твой ученик? Ты ничего не путаешь?

– Нет. Его похитил Талел – и передал вам, чтобы вы сделали из него скорохода.

– Не "сделали", – жрец поморщился, – а открыли ему Путь. Впрочем, неважно. Недомолвки Талела дорого обходятся. Все не так просто, Симон. Мальчик уже обещан султану Равии.

– Знаю, – Симон улыбнулся одними уголками губ. – Вот послание его величества Махмуда Равийского, скрепленное личной печатью султана.

Маг извлек пергамент с красным кругляшом печати, висящим на шелковом шнуре, и протянул его жрецу.

– Жаль, – дочитав послание,