Олди Генри Лайон
«Смех дракона (сборник)»

Идиотка!

Чероки прятался на балконе. Он, гад, хуже барометра. Чует, когда у меня гнев или алчность. Его тогда ничем не приманишь. Однажды руку прокусил, до кости. Я хотел его, падлюку, за шкирку. Он мою барсетку сгрыз.

Зато по четвергам ходит за мной хвостом. А за женой – по воскресеньям.

– Ужин есть?

– Макароны…

– Опять макароны?!

– В шкафчике. Ты свари их, Толик…

Лежит на диване, сволочь. На лбу – мокрое полотенце. Мигрень, депрессия, мировая скорбь. Л/У-54%. Если у Вальки сегодня чистая лень, то у моей – с вариациями. Лень/уныние. На днях была передача, какой-то профессор разъяснял, почему эти грехи – двойняшки. Источники цитировал, на авторитеты ссылался.

Мудозвон.

С трудом удержавшись, чтобы не рассказать жене все, что я думаю про ее неваренные макароны, я пошел на кухню. Лучше так. В мае не сдержался, врезал. Назавтра стыдно было – хоть вешайся. Она на шее виснет, целует, в постель тащит. «Бьешь, значит, любишь!» Ну конечно, у нее в среду – похоть. А у меня-то – зависть. Отцеловываюсь, лишь бы отстала, а сердце колотится. Хорошо, мол, тебе, родная. Фингал под глазом – и тот в радость.

Мне бы так…

– Толик?

– Ну что?

– Сделай мне чаю… умираю, Толик…

Ага, умирает она. Еще меня переживет.

Ничего. Бывает хуже. Вон у Авраменко по вторникам чистый цирк. У него – гордыня, у нее – гнев. Весь дом ходуном ходит. Менты через раз. Меня как-то позвали успокаивать. А у меня тоже Г. Чуть не сел лет на пять. Хорошо, Авраменко утюг отобрал. Здоровый, собака. Сказал: никто иной, как я, ее убью. И в позу встал.

Я дверью хлопнул и больше к ним – ни ногой.

…и что мы имеем с холодильника?

Гуся, увы, не наблюдается. Опа-на! Балычок-с! Горбуша? Она, родимая. Сейчас мы ее на хлебушек, да с