Зинатуллин Альберт
«Эпистолярий»

Пары старых протезов, сижу у вечерней воды.

Я как будто бы видел всё это, как будто бы снова -

Этот Ерушалайм и проклятые эти плоды!..

Я смотрел, как на них появилась и высохла плесень,

Я их сроду не ел… лучше б мне их не видеть в глаза!

И сквозь пламя свечи я узнал покачнувшийся месяц,

Месяц душный и липкий, отчаянный месяц Нисан…

 ***

Тот год я помню очень хорошо.

Отец не спал. И скот в хлеву не блеял.

Предчувствовали снег, но снег не шёл.

Он всё не шёл - густой, протяжный, белый…

В ту ночь висеть остались до зимы

Несрезанные гроздья винограда.

Отец сказал, что это так и надо,

Но и зимой не трогал их никто.

Отец никак не мог надеть пальто.

Мы с братьями топтались у порога -

Волнение, растерянность, тревога…

Надеялись на снег, но снег не шёл!

Отец сказал, что это хорошо.

Никто не понял, что происходило…

Зима в тот год внезапно наступила,

Тем более, когда живёшь в глуши -

Блуждая в темноте своей души,

Как со свечой по вымершему дому,

В котором всё до боли незнакомо:

Сандалии при входе, полумрак,

Сундук для книг, стоящий точно так,

Как если б он стоял на самом деле.

Знакомый запах. Все уже поели.

И одеяла свёрнуты в углу…

Я вымыл руки и теперь могу

Идти играть, скакать в камнях с верёвкой,

Глазеть на птиц. В то утро очень ловко

Я подтянул маслины уходя…

И рук не отнимая понял я,

Что если вверх весь день бросать маслины -

То облака плывут неуловимо

И видно, как вращается земля!

С тех пор не спал отец и вся семья,

Едва зима задышит у порога -