Мистраль Габриэла
«Избранная проза»

Теплый климат позволяет ему носить одежду, что стоит не больше, чем его листок грубой бумаги. По сути, это его третье одеяние, вкупе с ветром и воздухом. Да оно и не плотнее их обоих!

Вот так, чуть пригнувшись, -- невесомая спина и почти прозрачная плоть -- он всего лишь листок платана, который отбрасывает слабую тень на рисунок.

В другой раз он рисует на лаке. А еще день режет по слоновой кости. И всегда с той же удивительной быстротой, потому что его душа уже давно сроднилась с этим ремеслом и ей неведомо, что где-то почитают материалы дорогие, роскошные и небрежно, даже презрительно относятся к дешевым, простым.

Шестьдесят поколений тому назад его какой-нибудь прапрапрадед рисовал эту же стайку камышей. И подумать только -- сын никогда не копировал своего отца, не делал этого просто по лени! У китайцев в крови эта твердая убежденность, что творить так же легко, как и копировать, а может, -- еще легче...

Он -- настоящий художник, декоратор в любом деле, не будь он таким, взялся бы за другую работу, стал бы мастером на фабрике, да мало ли кем, но трудился бы не за страх, а за совесть. Рисовать для него и вправду занятие естественное, без всякого принуждения, ну как легкая беседа, что ли.

Если он работает на веслах несколько часов кряду, или набегается по жаре с паланкином, то уставший, лежа на спине, нарисует причудливые забавы двух светлых тучек, что играют над ним в небе.

Такой художник -- вовсе не редкость в Китае. Там рождается великое множество людей с этим поразительным даром, как с двумя миндальными зернышками черных глаз. Если у китайца есть восемь пядей земли, он непременно разрисует стену своего бумажного домика, коробку для чая