Мистраль Габриэла
«Избранная проза»

И ботаники и дровосеки твердят о непомерных притязаниях алерсе, его, мол, ничем нельзя ублажить, ему всегда мало света, он, мол, один хочет владеть всеми лучами солнца... И впрямь, он, как жестокосердый касик, истребляет все растущее по соседству, чтобы утолить голос своих корней и зелень ветвей. Алерсе сражается за свет, как германский варвар. Он, похоже, не растет, а как утопающий, отчаянно вскидывает руки, чтобы глотнуть воздуха. И всех, кто мешает этому зеленому Токи прыгнуть в небесную чашу, он постепенно изводит, уничтожает, пока вокруг этого титана не образуется свободная площадка, которой он владеет безраздельно.

Садовники всегда стараются образумить нуворишей, которые по невежеству надеются приручить алерсе, -- и как можно скорее -- в своих садах и садиках. Пустая затея! Это же все равно, что возмечтать о флагманском корабле в пруду...

"Он у вас заболеет, -- говорят они. -- Это дерево уничтожает все вокруг, а здесь его съест гриб или облепят гусеницы".

Тщеславному богачу все равно придется оставить мечтания о собственном Соборе. И напрасно он вздумал подчинить своей воле могущественного феодала, который не желает ввести в такие жалкие ворота коня в дорогом убранстве.

А как настойчиво требует это дерево прохлады! И чем суровее климат, тем больше в нем жизни и победного торжества. Колкий игольчатый холод бодрит его, как оленя. И, точно из морды оленя, вылетает из его ветвей парок, когда после недельных дождей встает солнце и сбрасывает вниз весь застоявшийся туман.

Наше могущественное дерево приживается по своей снисходительности в разных местах, но царством своим оно сделало самые удивительные территории земного шара. Оно торжественно сказало -- "Да!" -- Аляске и Патагонии, северу Европы, Карпатам, японскому архипелагу и священным Гималаям.

Ну, а если мы встретим алерсе на средних широтах, где ему все чуждо, то увидим, что он, этот ловкий фокусник, проделывает трюк с долготой