Мистраль Габриэла
«Избранная проза»

Электрический свет слишком резко, грубо, освещает сталактиты. Если бы Луна знала о пещерах, ей бы отчаянно захотелось осветить их своим серебристо-синим, нет, серебристо-золотым, или серебристо-серебряным...

Неживая белизна придает целомудренную строгость всей этой подземной панораме. Белое и серое: похоже, мы идем, околдованные пейзажем иной планеты. Мы переговариваемся на ходу, чтобы слышать друг друга и не обезуметь от такого чуда.

Когда-нибудь вблизи этой пещеры подымутся города, и сколько бы храмов там не воздвигли, сюда все равно придут мятущиеся, они спустятся в застывшее белое чрево пещеры, чтобы вернее ощутить на своем лице дыхание смерти. Их молитвы, обращенные к Богу, будут наверно самыми покаянными и самыми совершенными из всех, что были сложены. Быть может, самый великий гимн во славу Бога сойдет с этих сталактитовых алтарей и будет вложен в уста человеческие. Ощущение Божественного мне дарила лишь бездна ночного звездного неба, а теперь и вот эта, иная глубина, от которой можно лишиться чувств.

В детстве я все спрашивала у матери, что там внутри Земли, и она мне говорила: "там темно и страшно". И вот, мама, я, наконец увидела нутро земли: оно, как чрево, заполоненное огромным цветком, оно захлестнуто богатством форм и среди такой потрясающей красоты идешь,