Цветаева Марина Ивановна
«Полное собрание стихотворений»

Стоят в чернорабочей хмури

Закопченные корпуса.

Над копотью взметают кудри

Растроганные небеса.

В надышанную сирость чайной

Картуз засаленный бредет.

Последняя труба окрайны

О праведности вопиет.

Труба! Труба! Лбов искаженных

Последнее: еще мы тут!

Какая н

В той жалобе последних труб!

Как в вашу бархатную сытость

Вгрызается их жалкий вой!

Какая з

И выведенность на убой!

А Бог? – По самый лоб закурен,

Не вступится! Напрасно ждем!

Над койками больниц и тюрем

Он гвоздиками пригвожден.

Истерзанность! Живое мясо!

И было так и будет – до

Скончания.

– Всем песням насыпь,

И всех отчаяний гнездо:

Завод! Завод! Ибо зовется

Заводом этот черный взлет.

К отчаянью трубы заводской

Прислушайтесь – ибо зовет

Завод. И никакой посредник

Уж не послужит вам тогда,

Когда над городом последним

Взревет последняя труба.

Книгу вечности на людских устах

Не вотще листав —

У последней, последней из всех застав,

Где начало трав

И начало правды... На камень сев,

Птичьим стаям вслед...

Ту последнюю – дальнюю – дальше всех

Дальних – дольше всех...

Далечайшую...

Говорит: приду!

И еще: в гробу!

Труднодышащую – наших дел судью

И рабу – трубу.

Что над городом утвержденных зверств

Прокаженных детств,

В дымном олове – как позорный шест

Поднята, как перст.

Голос шахт и подвалов,

– Лбов на чахлом стебле! —

Голос сирых и малых,

Злых – и правых во зле:

Всех прокопченных, коих

Черт за корку купил!

Голос стоек и коек,

Рычагов и стропил.

Кому – нету отбросов!

Сам – последний ошмёт!

Голос всех безголосых

Под бичом твоим, – Тот!

Погребов твоих щебет,

Где растут без луча.

Кому нету отребьев:

Сам – с чужого плеча!

Шевельнуться не смеет.

Родился – и лежи!

Голос маленьких швеек

В проливные дожди.

Черных прачешен кашель,

Вшивой ревности зуд.

Крик, что кровью окрашен:

Там, где любят и бьют...

Голос, бьющийся в прахе

Лбом – о кротость Твою,

(Гордецов без рубахи

Голос – свой узнаю!)

Еженощная ода

Красоте твоей, твердь!

Всех – кто с черного хода

В жизнь, и шепотом в смерть.

У последней, последней из всех застав,

Там, где каждый прав —

Ибо все бесправны – на камень встав,

В плеске первых трав...

И