Маяковский Владимир
«Сборники стихотворений»

о времени

и о себе. Я, ассенизатор

и водовоз, революцией

мобилизованный и призванный, ушел на фронт

из барских садоводств поэзии

бабы капризной. Засадила садик мило, дочка,

дачка,

водь

и гладь сама садик я садила, сама буду поливать. Кто стихами льет из лейки, кто кропит,

набравши в рот кудреватые Митрейки,

мудреватые Кудрейки кто их, к черту, разберет! Нет на прорву карантина мандолинят из под стен: "Тара-тина, тара-тина, т-эн-н..." Неважная честь,

чтоб из этаких роз мои изваяния высились по скверам,

где харкает туберкулез, где б.... с хулиганом да сифилис. И мне

агитпроп

в зубах навяз, и мне бы строчить

романсы на вас доходней оно

и прелестней. Но я

себя

смирял,

становясь на горло

собственной песне. Слушайте,

товарищи потомки, агитатора,

горлана-главаря. Заглуша

поэзии потоки, я шагну

через лирические томики, как живой

с живыми говоря. Я к вам приду

в коммунистическое далеко не так,

как песенно-есененный провитязь. Мой стих дойдет

через хребты веков и через головы

поэтов и правительств. Мой стих дойдет,

но он дойдет не так, не как стрела

в амурно-лировой охоте. не как доходит

к нумизмату стершийся пятак и не как свет умерших звезд доходит. Мой стих

трудом

громаду лет прорвет и явится

весомо,

грубо,

зримо, как в наши дни

вошел водопровод, сработанный

еще рабами Рима. В курганах книг,

похоронивших стих, железки строк случайно обнаруживая, вы с уважением

ощупывайте их, как старое,

но грозное оружие. Я ухо

словом

не привык ласкать; ушку девическому

в завиточках волоска с полупохабщины

не разалеться тронуту. Парадом развернув

моих страниц войска, я прохожу

по строчечному фронту. Стихи стоят

свинцово-тяжело, готовые и к смерти

и к бессмертной славе. Поэмы замерли,

к жерлу прижав жерло нацеленных

зияющих заглавий. Оружия

любимейшего

род, готовая

рвануться в гике, застыла

кавалерия острот, поднявши рифм

отточенные пики. И все

поверх зубов вооруженные войска, что двадцать лет в победах