Маяковский Владимир
«Сборники стихотворений»

на

и отвяжись. А у Форда сколько?

Что играться в прятки! Ну, скажите, Кулидж,

разве это жизнь? Много ль

человеку

(даже Форду)

надо? Форд

в мильонах фордов,

сам же Форд

в аршин. Мистер Форд,

для вашего,

для высохшего зада разве мало

двух

просторнейших машин? Лишек

в М. К. X.

Повесим ваш портретик. Монумент

и то бы

вылепили с вас. Кланялись бы детки,

вас

случайно встретив. Мистер Форд

отдайте!

Даст он...

Черта с два! За палаткой

мир

лежит угрюм и темен. Вдруг

ракетой сон

звенит в унынье в это: "Мы смело в бой пойдем за власть Советов..." Ну, и сон приснит вам

полночь-негодяйка! Только сон ли это?

Слишком громок сон. Это

комсомольцы

Кемпа "Нит гедайге" песней

заставляют

плыть в Москву Гудзон.

20 сентября 1925 г. Нью-Йорк.

ДОМОЙ!

Уходите, мысли, восвояси.

Обнимись,

души и моря глубь.

Тот,

кто постоянно ясен,

тот,

по-моему,

просто глуп.

Я в худшей каюте

из всех кают

всю ночь надо мною

ногами куют.

Всю ночь,

покой потолка возмутив,

несется танец,

стонет мотив:

"Маркита,

Маркита,

Маркита моя,

зачем ты,

Маркита,

не любишь меня..."

А зачем

любить меня Марките?!

У меня

и франков даже нет.

А Маркиту

(толечко моргните!)

за сто франков

препроводят в кабинет.

Небольшие деньги

поживи для шику

нет,

интеллигент,

взбивая грязь вихров,

будешь всучивать ей

швейную машинку,

по стежкам

строчащую

шелка стихов.

Пролетарии

приходят к коммунизму

низом

низом шахт,

серпов

и вил,

я ж

с небес поэзии

бросаюсь в коммунизм,

потому что

нет мне

без него любви.

Все равно

сослался сам я

или послан к маме

слов ржавеет сталь,

чернеет баса медь.

Почему

под иностранными дождями

вымокать мне,

гнить мне

и ржаветь?

Вот лежу,

уехавший за воды,

ленью

еле двигаю

моей машины части.

Я себя

советским чувствую

заводом,

вырабатывающим счастье.

Не хочу,

чтоб меня, как цветочек с полян,

рвали

после служебных тягот.

Я хочу,

чтоб в дебатах