Зиновьев Александр Александрович
«Мой дом - моя чужбина»

Но что следует тебе,

Лучше знает КаГеБе.

В душе - сплошная кутерьма.

Вертит мозги одна забота:

Что лучше - русская тюрьма

Иль заграничная свобода ?

Вот что сказал сосед по нарам,

Когда остались мы напару. -

К чему словами зря грешить ?

Мы тут живем, как на курорте.

Проблему здесь не разрешить,

Хоть до скончанья века спорьте

. Возьми хотя б такой вопрос.

Гуляй свободно по природе.

Хватает водки, папирос.

И нет цынги пока что вроде.

И бабы, хоть не первый класс,

Но все же утоляют жажду.

Друзья, родные могут нас

Тут навещать хоть месяц каждый.

В тюрьме такая гладь и тишь

Тебе уж больше не приснится.

Там даже задом ощутишь:

Любая лучше заграница.

Но кто тебе, скажи, предложит

Великодушно: выбирай,

Тебя в тюрьме тоска загложет

Или на Запад удирай ?!

И мы с тобой пока что вроде

Не в лагерях, а на свободе.

- Ты прав, старик. Но мне сказали,

Что слишком мягко наказали.

Дадут тюрьму.

Или, как знать,

На Запад могут прочь прогнать.

Чтоб на здоровье СеСеСеРу

От нас очистить атмосферу.

Я думаю, всего скорее

Под видом скрытого еврея.

Потом попробуй, докажи,

Что ты русак простой, не жид.

Сосед, как водится, ругнулся.

В тряпье на нарах завернулся.

- На свете нет, поверь мне, сброда

Подлее нашего народа.

Но на других его, паскуду,

Не променяю, жив покуда.

А вообще-то говоря

(Ведь мы с тобой не лицемеры!),

От сионистов эти меры ЦеКа придумало не зря.

К чему самих себя дурить?!

Я прямо мысль скажу такую:

Пора их гнать…

Но не рискую

Слова соседа повторить.

А в нашей слякотной глуши

Еще тревогу в сердце будят зори.

Великая таинственность души

Еще порой мелькает в женском взоре.

Здесь познается, как журчит ручей,

И что такое - тонкая береза,

В чем глубина без шорохов ночей,

В чем волшебство колючего мороза,

Зачем