Китс Джон
«Поэмы»

И растворилась, словно в шумных водах,

В буреподобном гневе Энкелада,

Грохочущем, подобно волнам в рифах.

Он возлежал, как прежде, опершись

На локоть, из холодного презренья

Не поднимаясь на ноги: "И дальше

Мы будем слушать горе-мудреца

И глупую малышку?! Ни удары

Исподтишка, ни молнии в руках

Мальчишки-Зевса, ни крушенье мира

Меня в такой не повергали гнев,

Как эти усыпительные речи.

Проснитесь же, Титаны, возопите!

Проститься ли коварному врагу

Его нелепый юношеский гонор?

Иль ты забыл, притворщик-Океан,

Как жгуче плакал, потеряв державу?

О, наконец вас всколыхнула месть!

А я-то думал, вы неисправимы,

Но вот теперь я вижу сотни глаз,

Безгласно возглашающих: "Отмщенье!"

Он поднялся во весь гигантский рост,

Теперь вы стали пламенем - так жгите!

Спалите искупительным огнем

Гнездо врага, и пусть спесивый Зевс

Сторицею оплатит злодеянья!

К смиренью призывал нас Океан.

С потерей власти можно бы смириться,

Но как забыть покой прошедших дней,

Когда весь мир благоговейно ждал

Любого взора нашего и слова?

Мы не умели хмуриться тогда.

Теперь умеем - так нахмурьте брови!

Нам был неведом сладкий вкус побед

Мы никогда не бились за победу,

Узнаем этот вкус! Тому порукой

Гиперион - ведь он еще не свергнут,

Он светит в небе... Он сверкает здесь!"

В тот миг, когда слетело это имя

С уст Энкелада к гребням мрачных гор,

Лицо Титана чудно озарилось

Внезапным светом - разъяренный лик

Среди других таких же разъяренных

И тем же озарившихся огнем.

Но ярче всех был освещен Сатурн.

Его седые локоны белели

Бурунами под килем корабля,

Входящего в полуночную бухту.

Свет разгорался, ширился и рос

И заливал сполохами восхода

Вершины круч, глубины пропастей,

Расщелины, пещеры и провалы,

И водопады, и изломы скал,

Весь мрачный край забвенья и страданья,

Не столь угрюмый в скорбной темноте,

Как под лучами утреннего света.

Себя узрев, природа ужаснулась,

А свет сиял все ярче, все сильней,

Все яростней -