Китс Джон
«Поэмы»

Но как смогли исчадия контор

Поведать, что в душе таит девица?

Как уследить сумел их жадный взор,

К какой наживе юноша стремится?

О, лучше б их сразил библейский мор!

Но братьям не случилось ошибиться:

Пусть каждый, кто огнем любви объят,

Как заяц на бегу, глядит назад.

19

Боккаччо, сочинитель превосходный,

Прошу прощенья за свою вину,

У рощ твоих, у нивы многоплодной,

У роз твоих, что влюблены в луну,

У мирта, у лилеи благородной,

Что никнет у мелодии в плену,

Простите, что в печальный тон рассказа

Закралась дерзкая, чужая фраза.

20

Прости меня, Боккаччо, и тогда

Рассказ пойдет спокойно, как пристало;

Прости, на строки этого труда

Взирая благосклонно с пьедестала;

Ты в рифмы облачен - и не беда,

Что проза старая поэмой стала,

Что ты стихом английским зазвучал,

Что ветер севера тебя помчал.

21

Проведали злокозненные братья,

Что их сестра и юноша младой

Друг другу дарят вздохи и объятья,

Хозяева, забывшие покой,

Лоренцо слали тайные проклятья,

Слуге остаться надлежит слугой!

Для братьев было выгодней и проще

Отдать сестру за фабрики и рощи.

22

Не раз кусали губы два дельца

И меж собою совещались много,

Каким путем остановить юнца,

И вот, обдумав все и взвесив строго,

Искоренили жалость до конца,

Под планом проведя черту итога,

Решенье братьев было таково:

Убить Лоренцо и зарыть его.

23

Однажды юноша пред балюстрадой

Стоял, встречая солнечный восход,

Не зная, что по свежим росам сада

К нему спешат хозяева, - и вот

Услышал он: "Хотя нежна прохлада,

Лоренцо, но, однако, труд не ждет:

Садись в седло, послушайся совета,

Сколь ни приятен тихий час рассвета.

24

Сегодня мы намерены с утра

Скакать по направленью к Апеннинам,

Покуда солнцу не придет пора

В ветвях шиповника пылать рубином".

Не зная, что за страшная игра

Ведется ими с юношей невинным,

Склонил Лоренцо свой покорный взгляд

И поспешил к себе сменить наряд.