Барбье Огюст
«Стихотворения»

Вокруг скрипящих мачт и рей,

И там, средь горьких волн, в просторе необъятном,

Что б ни страшило - день за днем

Дай мне идти вперед путем благоприятным,

Извечной истины путем.

Перевод Д. Бродского

ЛОНДОН

В безмерности равнин так сказочно-громаден,

Что птица облететь его не может за день,

Являет пришлецу он издали хаос

Лачуг, домов, дворцов, то кинутых вразброс,

То в груды сваленных, сцепившихся упрямо;

Лес труб, венчающих промышленные храмы

И ввысь - из глубины их жаркого нутра

Дым извергающих с утра и до утра;

Шпили и купола над каменным хаосом,

Сквозящие в пару, холодном и белесом;

Низины, где река, под сеткою дождя,

Весь ужас адских вод на память приводя,

Струит свой черный ил, крутясь меж берегами;

Мосты, подпертые гигантскими быками,

Сквозь арки, как колосс Родосский, там и сям

Дающие проход бесчисленным судам;

Волна зловонная, несущая в предместьях

Богатства дальних стран, чтоб сызнова унесть их;

И верфей суета, и склады, чье нутро

Могло б весь мир вместить и все его добро;

Затем ненастный свод, зловещих туч барьеры,

И солнце, как мертвец, одетый в саван серый,

Иль в ядовитой мгле порой, как рудокоп,

Который кажет нам свой закоптелый лоб;

И, наконец, народ, средь грохота и шума

Влачащий дни свои покорно и угрюмо

И по путям прямым, и по путям кривым

Влекомый к золоту инстинктом роковым.

Перевод Д. Бродского

БЕДЛАМ

Свирепое море гудит в непогоду

И, голову тяжко подняв к небосводу,

То падает, то, накалясь добела,

Бросает на скалы людские тела.

Пожар завывает грозней и жесточе,

Когда в безнадежности пасмурной ночи

Он топчет, как дикий табун, города.

Но злые стихии - огонь и вода,

В их похоти грубой, с их яростью краткой,

Ничто по сравненью с иной лихорадкой.

Она леденит наше сердце навек.

Смотрите: душевнобольной человек,

Лишь тень человека, - томится годами

Под мрачными сводами, в страшном Бедламе.

Плачевное зрелище! Вот он