Кальдерон Педро
«Врач своей чести»

Приди к дверям души, глазам.

И вам, глаза, я позволяю

Свободно плакать: не стыдитесь.

Но, честность, я к тебе взываю

И говорю, что час настал

Одною мерою измерить

Благоразумие и храбрость.

Но пусть умолкнет огорченье,

Пусть мне не позволяет честь,

Пусть мне не позволяет храбрость

Искать во вздохах облегченья;

Кто утешенья ищет в слове,

Тот низко льстит своей беде.

Но к случаю скорей приступим.

Найдем, быть может, объясненье.

О, если б мог его найти я!

О, если б Бог того хотел!

Я ночью прибыл, это правда;

Но дверь открыли мне немедля,

И я нашел свою супругу

Спокойной, ясной, как всегда.

Насчет того, что мне сказали,

Что человек там находился,

Она, - и в этом оправданье,

Сама сказала мне о том.

Свеча упала и погасла,

Но разве есть какой свидетель,

Который мог бы опровергнуть,

Что это просто случай был?

Нашел кинжал я, но возможно,

Что был обронен он слугою,

Был кем-нибудь из слуг потерян.

А если он (о, горе мне!)

Такой, как шпага у Инфанта,

Возможно, что такая ж точно

Другая шпага есть: отделка

Ее не так уж странна.

И если ближе все рассмотрим,

И если (горе!) допущу я,

Что это был кинжал Инфанта,

Что даже в доме был он сам,

Хоть я не мог его не видеть,

Вполне возможно, что Менсия

В том не была совсем виновна,

Затем, что золото не раз

У слуг вниманье усыпляло.

Ну, вот: какое облегченье,

Что все так тонко рассмотрел я!

Покончим доводы свои,

Все к одному они приводят,

К тому, что я есть я, Менсия

Менсия. Никого нет в мире,

Кто мог бы тьмою запятнать

Такой прекрасный блеск и чистый.

- Нет, мог, как дурно говорю я,

Одной довольно черной тучки.

Хоть солнца ей не запятнать,

Но солнце затемнить ей можно,

Не погасив, холодным сделать.

Какой закон несправедливый

Невинному велит страдать?

Велит,