Лукницкий Павел Николаевич
«Памир без легенд (рассказы и повести)»

Когда, много позже, он пытался вспомнить, что же собственно произошло с ним на овринге Дарх, он, сколько ни силился, мог вспомнить очень немногое. Первое-- он увидел, что темная щель расширяется. Бревнышки. разъехались, и конь, отчаянно забив копытами, провалился между ними. Второе--он сам рванулся назад, к коню, с мыслью его удержать, но почувствовал, как что-то из-под бревен схватило его за ноги и резко рвануло вниз. И тотчас же белая пена ударила ему в голову, и рев воды забил уши. Он помнит белый снежный сугроб, нависший над ним, когда он лежал на спине, лицом к извилистой звездной речке. Он помнит, что, когда он шире раскрыл глаза, сугроб этот колыхнулся и оказался белой чалмой наклонившегося над ним басмача. Откуда-то издалека донесся вопрос: "Мурд?" --и такой же далекий ответ склоненной над ним чалмы: "Нэст". Почти подсознательно он перевел про себя оба слова: "Умер?"--"Нет"...

И тут он сразу все понял и резко рванулся, схватив землю рукой, а другой рукой нащупав свой пояс. Ни винтовки, ни ручной гранаты не оказалось, а вокруг раздалось злое хихиканье. В ярости он вскочил на йоги, но сзади кто-то свел его локти так, что хрустнули кости. Он застонал и замолк, озираясь.

Кругом все оставалось по-прежнему. Ущелье, ночь, скалы, река и берег. Но Дарх-овринг смутно виднелся на той стороне Пянджа;

Гриша находился в Афганистане.

В нескольких шагах потрескивал арчой костер, свивая в волнистый крутой жгут быстрые красные искры. Они задыхались в дыму, а дым, внизу красный,