Рембо Артюр
«Стихи (3)»

О Европе тоскую, о древней моей.

Помню звездные архипелаги, но снится

Мне причал, где неистовый мечется дождь,

Не оттуда ли изгнана птиц вереница,

Золотая денница, Грядущая Мощь?

Слишком долго я плакал! Как юность горька мне,

Как луна беспощадна, как солнце черно!

Пусть мой киль разобьет о подводные камни,

Захлебнуться бы, лечь на песчаное дно.

Ну, а если Европа, то пусть она будет,

Как озябшая лужа, грязна и мелка,

Пусть на корточках грустный мальчишка закрутит

Свой бумажный кораблик с крылом мотылька.

Надоела мне зыбь этой медленной влаги,

Паруса караванов, бездомные дни,

Надоели торговые чванные флаги

И на каторжных страшных понтонах огни!

К тексту "Пьяного корабля" несколько раз обращался Леонид Мартынов. Мы даем последний вариант его перевода стихотворения Рембо, "замечательного поэта, которого никуда не денешь даже не столько из девятнадцатого, породившего его века, сколько из нашего двадцатого, безмерно возвысившего его столетия" {Мартынов Леонид. Воздушные фрегаты, М.: Современник, 1974, с. 294.}.

Перевод Л. Мартынова:

Когда, спускавшийся по Рекам Безразличья,

Я от бичевников в конце концов ушел,

Их краснокожие для стрел своих в добычу,

Галдя, к цветным столбам прибили нагишом.

И плыл я, не грустя ни о каких матросах,

Английский хлопок вез и груз фламандской ржи.

Когда бурлацкий вопль рассеялся на плесах,

Сказали реки мне: как хочешь путь держи!

Зимой я одолел приливов суматоху,

К ней глух, как детский мозг, проснувшийся едва.

И вот от торжества земных тоху-во-боху

Отторглись всштормленные полуострова.

Шторм освятил мои морские пробужденья.

И десять дней подряд, как будто пробка в пляс

Средь волн, что жертв своих колесовали в пене,

Скакал я, не щадя фонарных глупых глаз.

Милей, чем для детей сок яблок кисло-сладкий,

В сосновый кокон мой влазурилась вода,

Отмыв блевотину и сизых вин осадки,

Слизнув тяжелый дрек, руль выбив из гнезда.

И окунулся я в поэму моря, в лоно,

Лазурь пожравшее, в медузно-звездный рой,

Куда задумчивый,