Рембо Артюр
«Стихи (3)»

Дают ему медяк, хранившийся в платке.

Перевод П. Антокольского:

Меж тем как рыжая харкотина орудий

Вновь низвергается с бездонной вышины

И роты и полки в зелено-красной груде

Пред наглым королем вповалку сожжены,

И сумасшествие, увеча и ломая,

Толчет без устали сто тысяч душ людских,

- О, бедные, для них нет ни зари, ни мая,

О, как заботливо выращивали их.

Есть бог, хохочущий над службой исполинской

Хоругвей, алтарей, кадильниц и кропил,

Его и хор осанн давно уж усыпил.

И вот разбужен бог тревогой материнской,

Она издалека пришла к нему в тоске

И медный грош кладет, завязанный в платке.

В переводе А. Яснова заключительные трехстишия выглядят так:

В то время бог, смеясь и глядя на узоры

Покровов, алтарей, на блеск тяжелых чаш,

Успев сто раз на дню уснуть под "отче наш",

Проснется, ощутив тоскующие взоры

Скорбящих матерей: они пришли - и что ж?

Он с жадностью глядит на их последний грош.

XVI. Ярость кесаря

Впервые напечатано без ведома автора осенью 1891 г. в книге Рембо "Реликварий".

Заглавие связано с тем, что Наполеон III был одержим "цезаризмом" в самом плохом смысле слова.

Это политическое стихотворение, опирающееся на свежие тогда данные печати о жизни отчаявшегося и больного "кесаря" Наполеона III в замке Вильгельмсгох, куда пленный император был помещен пруссаками после разгрома его армии под Седаном.

"Куманек в очках", как убедительно показал Жюль Мукэ, - премьер-министр Наполеона III Эмиль Олливье, печально прославившийся заявлением, что он соглашается на франко-прусскую войну "с легким сердцем".

Стихотворение переводили Т. Левит и П. Антокольский. У Т. Левита прозаический подстрочник, цитата в статье под заголовком "Ярость цезаря":

Бледный мужчина, вдоль цветущих лужаек,

Бродит в черном, с сигарой в зубах.

Бледный мужчина вспоминает о садах Тюильри,

И подчас его блеклый взгляд вспыхивает.

Ибо Император пьян своими двадцатилетними оргиями.

Он сказал себе: "Я задую свободу

Потихонечку, точно так же, как свечку".

Свобода ожила;