Рембо Артюр
«Стихи (3)»

Одежду детскую, засохшие цветы...

О шкаф былых времен! Историй всяких кучу

И сказок множество хранишь надежно ты

За этой дверцей, почерневшей и скрипучей.

Октябрь, 70

XXIII

Богема

(Фантазия)

Засунув кулаки в дырявые карманы,

Под небом брел я вдаль, был, Муза, твой вассал.

Какие - о-ля-ля! - в мечтах я рисовал

Великолепные любовные романы!

В своих единственных, разодранных штанах

Я брел, в пути срывая рифмы и мечтая.

К Большой Медведице моя корчма пустая

Прижалась. Шорох звезд я слышал в небесах.

В траву усевшись у обочины дорожной,

Сентябрьским вечером, ронявшим осторожно

Мне на лицо росу, я плел из рифм венки.

И окруженный фантастичными тенями,

На обуви моей, израненной камнями,

Как струны лиры, я натягивал шнурки.

СТИХОТВОРЕНИЯ 1871 ГОДА

XXIV

Голова фавна

Среди листвы зелено-золотой,

Листвы, чей контур зыбок и где спящий

Скрыт поцелуй, - там быстрый и живой

Фавн, разорвавший вдруг узоры чащи,

Мелькает, и видны глаза и рот,

Цветы грызет он белыми зубами,

Сорвался смех с пурпурных губ, и вот

Слышны его раскаты за ветвями.

Когда же фавн, как белка, убежал,

На листьях оставался смех дрожащий,

И, снегирем напуган, чуть дрожал

Зеленый поцелуй безмолвной чащи.

1871

XXV

Сидящие

Черны от папиллом, корявые, с кругами

Зелеными у глаз, с фалангами в узлах,

С затылками, где злость топорщится буграми

И расцветает, как проказа на стенах,

Они в припадочном соитии привили

К скелетам стульев свой немыслимый каркас;

С брусками дерева сплетаются в бессилье

Их ноги по утрам, и днем, и в поздний час.

Да, эти старики с сиденьями своими

Едины и в жару и в дни, когда их взгляд

На окна устремлен, где увядает иней,

И дрожью жаб они мучительно дрожат.

Но милостивы к ним сиденья, чья солома

К телам костлявым их приучена давно;

Дух солнца прошлых лет вновь светится знакомо

В колосьях, что сплелись, отдав свое зерно.

И