Рязанов Алесь
«верлибры»

…Я – цель, тождественная преграде.

Брожу по весенним переулкам:

останавливаюсь возле каждого сада,

приветствую каждое дерево…

Деревья – мои необретенные братья,

деревья – мои неназванные сестры.

Какие могилы легли меж нами?

Какие расстояния и небосводы?

Ничего не таят деревья: как их окликнет природа, так они отзовутся: летом – по-летнему, зимою – по-зимнему и по-весеннему – весной.

Их огораживают люди, присваивают их люди, но они все равно ничьи: могут принадлежать кому-то ягоды или фрукты, может принадлежать древесина, а деревья – никому не принадлежат…

Не перестаю возвращаться снова и снова в грядущие весны,

не перестаю доискиваться снова и снова, что знают деревья о человеческой нашей судьбе…

Приходит мать в смятенный мой сон и достает из-за пазухи яблоко: "Оно покажется горьким, а съешь – окажется сладким, в нем разуменье: бери…"

С неба сваливаются на меня раскаленные угли, старинные монеты, жабы и рыбы, разноцветные камни,

земля под моими ногами превращается то в болотную топь, то в пустыню, то в кладбище динозавров,

а когда я прохожу по деревне, на заборы взлетают горластые петухи, а из-под заборов шипят на меня гусаки и бросаются злые собаки.

Случается, я смеюсь от восторга, случается, плачу от боли, обиды. Но сзади за мной неотступно следуют два моих стражника-манекена, что оберегают меня от любых неожиданностей.

– Мы можем поменяться местами, – предлагают мне манекены, – и тогда с тобой никогда ничего не случится.

Я отказываюсь.

Я по-прежнему встречаю все первым, и по-прежнему мир говорит со мной на языке происшествий.

Тот, кто идет по этой дороге, играет роль, которую дорога ему дает:

воин воюет,

музыкант играет,

купец торгует,

ворует вор…

Но когда приходят они к концу, кончаются их роли: воин – уже не воин, и музыкант – не музыкант, не купец – купец и вор – тоже не вор, а все это только условности, только условия той дороги, какую они – каждый по-своему – прошли.

Разве, чтоб одолеть дорогу