Крамер Теодор
«Зеленый дом»

и напевали, каждая свое.

И лишь одна - на самом деле пела,

да так, что хмель бродящего вина

выветривался напрочь; то и дело

покачивала туфелькой она.

И, чем-то в песне, видимо, волнуем,

пусть ко всему привыкший на войне,

вдруг встал один из нас, и поцелуем

почтительно прильнул к ее ступне;

гром пушек нарастал, но, встав с брусчатки,

мы тот же самый повторили жест,

смеясь, и вновь легли на плащ-палатки

в потемках, растекавшихся окрест.

ВИНТОВКИ В ДЫМУ

В конце дневного перехода

по склону вышли мы к селу;

на виноградню с небосвода

ночную нагоняло мглу.

Зачем не провести ночевки

средь шелковиц и старых лоз?

И пирамидами винтовки

поставил в темноте обоз.

И, отгоняя горный морок,

костер сложили мы один

из лоз, из листьев, из подпорок,

из обломившихся жердин;

рыдая глухо, как с досады,

на пламя ветер злобно дул,

почти лизавшее приклады

и достававшее до дул.

Одну усталость чуя в теле,

сейчас от родины вдали,

уже не думать мы умели

о горестях чужой земли,

мы грелись им, необходимым

теплом обуглившихся лоз,

и веки разъедало дымом,

конечно, только им, до слез.

НОЧЬ В ЛАГЕРЕ

Часовой штыком колышет,

с хрустом шествуя во мраке,

нездоровьем вечер пышет,

наползая на бараки.

приближая час полночный,

тени древние маячат;

у канавы непроточной

с голодухи крысы плачут.

Полночь проволоку ржавит,

шебурша ночным напилком,

и патрульный не отравит

жизни мошкам и кобылкам,

ну не странно ли, что травы

зеленеют с нами рядом,

там, где грозные державы

позабыли счет снарядам!

Слушай, как трещат семянки!

Чтоб рука не горевала,

тронь винтовку, и с изнанки

проведи вдоль одеяла:

чуток будь к земному чуду,

память о добре вчерашнем

дорога равно повсюду

и созвездиям, и пашням.

ЛОШАДИ ПОД ДЕЛЛАХОМ

У полка впереди - перевал, и пришлось

избавляться в дороге от пушек тяжелых,

а купить фуража - на какие шиши?

Интендант покумекал и стал за гроши

продавать