Крамер Теодор
«Зеленый дом»

На стакане втором хоть один да развяжет язык,

тут же песня польется, до слез проберет горемык,

и на третий потянут слова неизбывной тоски,

и, мотив подхватив, застучат по столам тесаки.

ЙОЗЕФА

Там, за деревней, где ряской канавы цветист,

средь золотарников - поля неправильный кут.

Хатка Йозефы за ним, в полминуте ходьбы.

Прямо под дверью лежат на просушке грибы.

Шпанские мушки да всякие зелья у ней,

козочка тоже: Йозефа других не бедней.

Вечером трижды, попробуй, в окно постучи

дверь приоткроется, звякнут в потемках ключи.

Молча вдовец к ней приходит еще дотемна,

молча - кабатчик, пусть лезет на стенку жена,

молча - барышник с кольцом, только чтоб ни гу-гу,

молча - бирюк-винокур, зашибивший деньгу.

Горькой настойкой она угощает гостей,

есть постоянный запасец домашних сластей,

после - Йозефа постель приготовит свою.

Ежели что - так заварит себе спорынью.

Пышно цветут золотарник, татарник и дрок.

Нет никого, кто Йозефе послал бы упрек.

Дом и коза, и кусок полевого кута

совесть Йозефы пред всеми на свете чиста.

КАФЕШКА ПРИ ДОРОГЕ

Зальце заштатной кафешки

возле развилки дорог.

Здесь ни погонки, ни спешки

смело ступи на порог,

право, бывает и хуже,

кисло вокруг не смотри.

Движутся барки снаружи,

трубки дымятся внутри.

Кофе и булочка с тмином,

а за окном - облака

вдаль уплывают с недлинным,

чисто австрийским "пока".

Чужд размышлений тревожных

этот приветливый кров

правил помимо картежных

и биллиардных шаров.

Тянутся дни, как недели,

длятся минуты, как дни.

Детка, не думай о деле,

дядя, костыль прислони.

Здесь, у дорожной излуки,

мы коротаем года:

сумрак протянет к нам руки

и уведет в никуда.

ТОСТ НАД ВИНОМ ЭТОГО ГОДА

Орех и персик - дерева;

скамей привычный ряд,

я чую лишь едва-едва,

что мне за пятьдесят.

Вот рюмку луч пронзил мою,

метнулся и погас,

я пью, хотя, быть может, пью

уже в последний раз.

Пушок, летящий вдоль стерни,

листок,