Крамер Теодор
«Зеленый дом»

Подмытый водой, словно стебель ничтожный,

глядит в никуда указатель дорожный

под шуршащим осенним дождем.

Смывается лыко, ограда гниет

под шуршащим осенним дождем.

Скребутся дворовые псы у ворот

под шуршащим осенним дождем.

Вода не уходит с разбухшего луга,

канавы бурлят и клокочет округа

под шуршащим осенним дождем.

ТРАВНИЦА

Где тропка петляет к ручью за деревней,

где скалы крошатся опокою древней

и держатся в скалах деревья с трудом

стоит покосившийся травницын дом.

Хвосты сельдерея, фасоль и редиска

еще говорят - человечество близко,

но папорть, хозяйственным планам вразрез,

под окна решительно выдвинул лес.

Тот самый, что женщине в рваной одежке

сморчки поставляет весной для кормежки,

до осени - ягоду в горла корчаг

ссыпает не скупо; зимою - сушняк

для печки дает приношением щедрым,

покуда метели гуляют по кедрам.

Дремучим чащобам и дочь, и сестра,

как зверь, нелюдима, и так же мудра,

находит, почти что без помощи зренья,

заветные зелья и злые коренья,

и то, что лекарство, и то, что еда,

и то, чем врачуется бабья нужда.

Февраль, и доедена пшенка, и смальца

в корчаге осталось едва на полпальца,

но лес, обрядившийся в иней и наст,

согреет, прокормит, в обиду не даст.

ПИВНАЯ

Далеко за деревней, со свалкою старой впритык,

где стервятину наспех привозит зарыть гуртовщик,

где ручей пробирается через коросту дерьма

неприметно к подошве горы притулилась корчма.

Кто кислятины местной не брезгает выпить - тому

самый раз завалиться под вечер в такую корчму,

если чертова шнапса желает какой однолюб

блещет медной змеей самогоноварительный куб.

Ненапойная жажда сюда пригоняет не зря

батрака, углежога, подручного золотаря;

все растрескано небо, угар от похмелья тяжел

пей, покуда не взмокнут мозги, и не рухнешь под стол.

Молчаливо садятся они на скамейки рядком;

колбаса - из конины с тухлинкой, зато с чесноком,

если кто припоздает - тому, для порядка ворча,

наливает корчмарь все такой же стакан