Крамер Теодор
«Зеленый дом»

Ты служил стрелком на самолете,

да и мне пришлось пойти в цеха;

за день изведешься на работе,

ну, а вечер - как тут без греха;

и пойдешь с каким-нибудь верзилой

не умею вспомнить без стыда

жалко, друг мой: надо было силой,

по-простому взять меня тогда.

Завтра станешь ты моим навеки,

что ж, дружок, такие вот дела:

с кем и жить, как не со мной, калеке,

раз огонь и воду я прошла.

Поплетутся чередой унылой

безо всякой резеды года

жалко, друг мой: надо было силой,

по-простому взять меня тогда.

ИЗГНАН ИЗ АВСТРИИ

Гвоздика день-другой жива,

пока в стакане вянет.

Свежа на дереве листва,

но скоро жухлой станет.

Уже три раза таял снег

как странно доживать свой век

не на родной земле.

Еще желтей желтофиоль

цветет в соленой влаге,

в ответ на слезы и на боль

спешит строка к бумаге,

корней лишенный, я живу,

чтоб и во сне, и наяву

петь о родной земле.

О сердце, в грохоте годов

тебе не биться долго:

тебя я вырвать прочь готов

по настоянью долга

но миг еще в груди побудь:

знаком ли хоть кому-нибудь

я на родной земле?

НАШИМ МЕРТВЫМ

Вы те, кто положили жизнь свою,

вы те, кто пали в праведном бою,

кто навсегда лишен и уст, и глаз

вы, мертвые, вы с нами каждый час.

Вы ввергнуты в пучину страшной тьмы

и говорить о вас не смеем мы,

вы вспыхнули, как факел нефтяной,

чтоб вас узнали мы в дали ночной.

Шагать к победе - слишком тяжело,

ликует безнаказанное зло,

однако от чудовищных огней

горящей плоти запах все слышней.

Сведенная навеки на корню,

толпа убийц такому же огню

быть беспощадно выдана должна

во имя жизни, хлеба и вина.

Наперекор жестоким временам,

беззвучным криком вы кричите нам,

зияниями выколотых глаз

вы, мертвые, вы с нами каждый час.

Лондон, 1942

x x x

Мне ничего