Крамер Теодор
«Зеленый дом»

Возьму для проволочки

двадцать четыре строчки,

и в них опять не уложусь.

Здесь жить не слишком тяжко:

есть брюки, есть рубашка,

я на соломе сплю.

Пусть цензоры не мажут

слов, что тебе расскажут

как я тебя еще люблю.

Молчу про будни наши,

поверки и параши,

про то, как, что ни час,

то свежий слух, что лордам

пришлось приказом твердым

отправить на свободу нас.

Пусть нынче из барака

я вышел бы - однако

с тобою бы не смог

сейчас остаться рядом:

пропитан пылью, смрадом

я весь, от головы до ног.

Во всем, всегда, повсюду

чем был - уже не буду:

годам ведем отсчет

уже иной с тех пор мы,

как в спешке на платформы

нас погрузили, словно скот.

Исписана страница,

свиданье и не снится,

я завтра при котле

заведую баландой

коль нынче всей командой

не увезут на кораблей.

Лагерь для интернированных, 1940

x x x

И сгущается ночь

и слетает листва

и ничем не помочь

и надежда жива

и торчит часовой

и никто никуда

и хлебнули с лихвой

и гудят провода.

И могли бы добром

и уж прямо враги

и не действует бром

и тупеют мозги

и баланда жидка

и бессмыслен скулеж

и шептаться тоска

и молчать невтерпеж.

И над родиной тьма

и не жизнь а дерьмо

и сойти бы с ума

и на каждом клеймо

и не верим вестям

и сжимает сердца

и полгода к чертям

и не видно конца.

10. 10 1940, о. Мэн, лагерь для интернированных

ВЕНА: ПРАЗДНИК ТЕЛА ХРИСТОВА. 1939

Вышло их на улицы так мало,

совершавших ежегодный путь,

большинство осталось у портала,

не посмев к процессии примкнуть.

К ладану всплывающему липли

ветки, обделенные листвой,

и хористы обреченно хрипли,

медленно бредя по мостовой.

Жались горожане виновато,

обнажали головы они,

удивлялись, что хоть что-то свято

все же остается в эти дни.

Так и шли, сердца