Крамер Теодор
«Зеленый дом»

однако горечь все еще горчит.

О ПРЕБЫВАНИИ ОДИН НА ОДИН

С каждым однажды такое случается: вдруг

вещи как вещи внезапно исчезнут вокруг.

Выпав из времени, все позабыв, как во сне,

ты застываешь, с мгновением наедине.

Наедине с перелеском, с тропинкой косой,

с житом и куколем, сеном и старой косой,

с грубой щетиной стерни, пожелтевшей в жару,

с пылью, клубящейся на придорожном ветру.

С волосом конским, что прет из обивки, шурша,

с пьяницей, что до получки засел без гроша,

с водкой в трактире, едва только шкалик почат,

с пепельницей, из которой окурки торчат.

К злу и добру в равной мере становишься глух,

ты - и волнующий шум, и внимающий слух.

Пусть через годы, но это придет из глубин:

знай же тогда - ты со мною один на один.

ТРИ ПАРЕНЬКА

Мы трое - голодные, мы - оборванцы,

конечно, почтенный судья!

Один - от папаши сбежал, от пощечин,

другой же - чахоткой измаялся очень,

а третий опух, - это я.

Конечно, конечно, еще раз подробно:

мы прятались за валуны,

девчонка по гравию шла и похожа

была бы на лань, каб не дряблая кожа,

а темя-то вши, колтуны.

Так сладко брела она сквозь забытье;

ну, тут мы, понятно, поймали ее,

смеркалось, темнело;

мы справили дело,

а слезы... ну, будто она не хотела!..

Какая-то птица затенькала тонко,

порой, как монетки, звенела щебенка,

а так - тишина,

одна тишина,

как будто и жизнь-то уже не нужна.

На рану ее мы пустили рубашки;

поймают - мы знали - не будет поблажки.

Вот весь мой рассказ...

О свет моих глаз,

о девочка, разве болит и сейчас?

Почтенный судья, все же сделай поблажку,

скорее всех нас упеки в каталажку,

там вечный мороз,

а если всерьез

так лучше не помнить ни мира, ни слез.

ВЫСЫЛКА

Б*рбара Хлум, белошвейка, с пропиской в предместье,

не регистрирована, без пальто,