Огарев Николай
«Стихотворения и поэмы»

Только за работой

Молодая дочь

Борется с дремотой

Во всю долгу ночь,

И лучина бледно

Перед ней горит.

Все в избушке бедной

Тишиной томит;

Лишь звучит докучно

Болтовня одна

Прялки однозвучной

Да веретена.

<1842>

ДИЛИЖАНС

Уж смерклося почти, когда мы сели,

И различить моих соседей я

Совсем не мог. Они еще шумели,

Беседою несносною меня

Терзали. Все мне так ужасно были

Противны. Треск колес и глупый звук

Бича мне слух докучливо томили.

Печально в угол я прилег. Но вдруг

Из хижин к нам на миг блеснули свечи

Я женщину увидел близ меня:

Мантильей черной покрывая плечи,

Она сидела, голову склоня;

Глаза ее горели грустью томной,

И бледен был печальный лик ея,

И из-под шляпки вился локон темный...

Какое сходство, боже! Грудь моя

Стеснилась, холод обдал тайный...

Опять оно, виденье давних дней,

Передо мной воскресло так случайно!

И я с нее не мог свести очей;

Сквозь тьму глядя на лик едва заметный,

Тревожно жизнь мою я повторял,

И снова был я молод, и приветно

Кругом с улыбкой божий мир взирал,

И я любил так полно и глубоко...

О, как же я был счастлив в этот раз!

И я желал, чтоб нам еще далеко,

Далеко было ехать; чтобы нас

Без отдыха везла, везла карета,

И не имел бы этот путь конца,

И лучшие я пережил бы лета,

Смотря на очерк этого лица!

<1842>

* * *

К подъезду! - Сильно за звонок рванул я

Что, дома? - Быстро я взбежал наверх.

Уже ее я не видал лет десять;

Как хороша она была тогда!

Вхожу. Но в комнате все дышит скукой,

И плющ завял, и сторы спущены.

Вот у окна, безмолвно за газетой,

Сидит какой-то толстый господин.

Мы поклонились. Это муж. Как дурен!

Широкое и глупое лицо.

В углу сидит на креслах длинных кто-то,

В подушки утонув. Смотрю - не верю!

Она -