Опперман Дидерик Йоханнес
«Ночной дозор»

Что же есмь я? Настолько ли блеск мой глубок

И поднесь, как сиял до рожденья Адама,

И сиянью вовеки ль не кончится срок?

На руинах веков расцветаю упрямо,

Я, из хаоса взросший прелестный цветок.

Все ветшает, все вянет в короткие лета,

Только мне чистота неземная дана.

Так прозрей же, взирая на знаменье это,

Ибо вечности внемлешь ты в мире одна,

О Душа, дароносица Божьего света!"

"Ты помнишь ли, Кун, господина Беме?

Он с Рейна прибыл пытать судьбу,

рылся в ракушечнике, в желтоземе

только что не в твоем горбу

и зажил, как в крепости, в собственном доме.

Пастухов дурачил, но дал промашку:

всей его банде и самому

нет бы купить у властей поблажку,

все только в свою да в свою суму,

вот и отправился в каталажку.

Известно, что если скупщик дурак,

или больно жаден, то он дождется:

бухнется трупом в глухой овраг,

булькнет из тинистого колодца,

будет засунут в бензиновый бак.

Полиция - против крайних мер;

всегда при "цветочнике" есть наводчик,

приглядывает на нужный манер,

покуда начальство без проволочек

не спустит свору с места в карьер.

Как же придти я к тебе могу,

с рыбаками, с охранниками вместе,

кой-чего поднабравши на берегу,

как при всех мы будем, скажи по чести,

ты - караты считать, а я - деньгу?

Ты владыка алмазов, ты всесилен,

не один Бракфонтейн ты прижал пятой,

но твоим товаром и Ранд изобилен,

ты Базель цепью сковал золотой

и мастеров брюссельских гранилен.

Сквозь телескоп я гляжу в небосвод

с вершины гордой твоей цитадели,

веду разноцветным пичугам счет,

вижу, взлетают Божьи качели:

падение - взлет, падение - взлет.

Смеешься!.. Понятна тоска твоя:

даггой, устав от купли-продажи,

ты себя доводишь до забытья,

но тебе ли, остывшему к женщинам даже,

не знать многогранности бытия!

Уж ты-то знаешь, какого сорта

начинка лживых людских сердец!

Прежде хоть верили в Бога,