Опперман Дидерик Йоханнес
«Ночной дозор»

а смыслом жизни - бой за страну?

И как человек, плывущий по водам,

застывает, на отраженья смотря,

так стоят поныне пред этим народом

для него сотворенные концлагеря.

Из лагеря путь вспоминаю поныне:

"Откуда такие стада овец

в полях?" - и вижу: там, на равнине,

толпы лежат - к мертвецу мертвец.

И там, где бегут вагонетки аллюром,

где снова папоротники взросли,

спокойно спят под покровом бурым

старые воины гордой земли".

*

Озирает констебль осторожно и долго

Йорика с головы до пят

с полным сознаньем служебного долга;

и Йорик знает: он - виноват.

Он здесь чужак; тогда торопливо

к морю печаль уводит свою,

к скалам в ракушках, к шуму прилива,

тоскует о доме в родном краю,

о холмах зеленых нет-нет вздохнет он,

о лесах, о кувшинках на глади пруда,

о том, как был он морем заглотан,

как беспощадно брошен сюда.

Чайки кричат, и с тоскою жгучей

он глядит зачарованно в море, где

крошки-рыбешки широкой тучей.

клубясь, исчезают в дальней воде.

"Я с этой землей лишь подобьем связи

соединен и понял давно:

с первых шагов по прибрежной грязи

в сердце ношу измены зерно".

3. ГРАНАТА

Залиты музыкою балконы,

тамбурины задиристые слышны

но заводы, шахты и терриконы

ведут священный танец войны.

Звездной фольгой унизаны тяжи

от стены к стене, озаряя мглу;

предметы, звери и персонажи

масками кружатся на полу,

вот арлекин, вот фазан, вот лилея,

п*рами, пришлый чаруя глаз,

все ускоряя темп и смелея

в ритмах, которые шлет контрабас

и тамбурины, - пока до дрожи

не проберет финальная медь,

зажжется свет, и с лиц молодежи

маскам будет пора слететь.

Йакос и Эна, Йорик и Эрна,

Трейда, Ренир, Риа, Кот-Фан

с песней шагают, и характерно,

что выпить пива - ближайший план.

Ренир, узкогубый и тонкоусый,

говорит, порядком навеселе:

"Йорри, докажем, что мы не трусы,

черта ли ползать нам по земле!"

Прошита молнией тьма простора,