Опперман Дидерик Йоханнес
«Ночной дозор»

и черный кельнер в харчевне ночной

на стол перед каждым ловко и споро

ставит яичницу с ветчиной...

К дому Эрны вдвоем подходят во мраке,

щелкает ключ в английском замке.

Аквариум, Юркая рыбка. Маки:

каждый на тонком дрожит стебельке.

Скинув рывком маскарадное платье,

ныряет в постель, зажигает свет,

шарит на столике у кровати

в поисках спичек и сигарет.

Магнолию белую видит в трельяже:

бедра, спина, изгиб руки,

он в глубины скользит и не слышит даже,

что ангелов-рыб шуршат плавники,

колючек слизистых спят распорки,

выше, над ними, совсем на виду,

хрупкий моллюск раскрывает створки

и закрывает, поймав еду.

- Что движет мною в глубинах?.. - Резко

пробуждается, кажется тут же ему,

что как-то странно шуршит занавеска,

он револьвер направляет во тьму:

аквариум. Рыбка скользит по кругу.

Маки. Под каждым - свой стебелек.

Одевается, быстро целует подругу

и закрывает дверь на замок.

На улицах тихо, город спокоен,

подметальщики, метлы и шланги держа,

скребут мостовую. Со скотобоен

слышно затачиванье ножа.

Неистово плачет ребенок сонный.

Мглу разгоняет быстрый рассвет.

У мастерской, в корзинке плетеной,

"Трансвалец" и молочный пакет.

Он ухмыляется: значит, народу

побежденных - тоже важна война!..

Самолет взвивается к небосводу,

белы облака, и земля темна.

Внизу - огни, и черным туманом

тянет от множества фабрик, - зато

Город Золота черным встает султаном

над козырьком большого плато.

Скользит самолетик в привычном танце,

на пленку фиксирует аппарат

дороги, здания электростанций,

мосты, вокзалы и все подряд.

О счастье - перед удачной посадкой

услышать моторов победный гром,

но вот уже улицы мертвой хваткой

стиснули маленький аэродром.

- Африканеры, в шахты и на заводы

мы шагаем, в сердце печалясь своем:

республики нет уже долгие годы,

мы обиду и боль вечерами пьем;

в двадцать втором, нетерпеливо

мы на власть капитала восстали, но

гранаты ручные слабы, - ни пива,

ни хлеба не было нам дано.

Восстанье!.. Не сам ли Господь из